А что потом?

Сам убьет или будет смотреть, как это будут делать другие?

Мама, помоги мне.

— Добрый день, Герман, — спускаюсь со второго этажа в одиннадцатом часу дня. Уснула я только под утро, когда уже рассвело за окном. Поэтому проспав практически до обеда, я встала в отвратительном настроении.

— Добрый, Лиза, — в отличие от меня Герман был в прекрасном настроении — Завтракать будешь? — улыбаясь, спрашивает он. — Я кашу рисовую сварил.

— Буду. Обожаю рисовую кашу, — говорю я, проходя мимо Германа. От него пахнет свежестью и фруктовой жвачкой. В шортах и свободной футболке он выглядит очень привлекательно и сексуально. Снова одернув себя за несвойственные мне мысли, я спешу удалиться.

Для начала утренние процедуры, а потом завтрак. Выхожу на улицу, вдыхаю свежий деревенский запах, без примеси бензина и угарного газа, от переизбытка чистого кислорода немного кружится голова, я поднимаю голову вверх, смотрю на солнце и улыбаюсь. Тишина. Кругом только птички поют. Непривычно. Мне будто не хватает гула автострады, суеты человеческой, громкой музыки и прокуренных остановок. Уже практически полдень, и столбик термометра достигает тридцати пяти градусов. Медленно направляюсь в баню, поедая ягоды клубники, которые Герман сорвал для меня, они растут вдоль дорожки. На этот раз Герман не провожает меня лично, но при этом все же следит в окно. Бдит. А я не против. Это его работа, и я не мешаю ему её выполнять. Закончив с утренними процедурами, надеваю на себя свободный сарафан до пят, невольно улыбаясь. Все — таки Руслан ревнивец, зная, что я буду здесь с мужчиной наедине, гардероб мне подобрал практически монашеский. Как же я хочу его сейчас расцеловать. Тоска опять рвет мне душу. Запрещая себе думать о разлуке, я возвращаюсь в домик, на кухне уже накрыт стол на двоих: каша и чай. Грустно улыбаюсь, вспоминая, что такие завтраки я делаю для Вани.

— Герман, а когда я могу позвонить брату? — спрашиваю, пробуя кашу на вкус.

— В любое время.

— Я тогда позвоню сразу после завтрака, — Герман утвердительно кивает. — Приятного аппетита.

— Вам тоже, Лиза, приятного аппетита, — Герман открытый парень, но при этом сдержан, работа обязывает соблюдать некоторые условности, чему я несказанно рада. Мне комфортно рядом с ним, я не боюсь, что он набросится на меня, или намекнет на что — то неприличное. Он четко понимает, что я — его работа.

— А вы давно служите в агентстве у Гейнца?

— Четыре года. После армии участвовал в боях без правил несколько лет. Там меня и заметил Геннадий Юрьевич. Предложил работу, а я не отказался.

— Не жалеешь? — отпиваю горячий чай с листочками свежей смородины.

— Нет. Он хорошо платит, и всегда горой за своих ребят. При нашей работе бывает множество непредвиденных ситуаций: полиция задерживает, перестрелки, ранения, лечение и так далее. В таких ситуациях Геннадий никогда «своего парня» без поддержки не оставит. Надо — заплатит, чтобы выпустили, надо — адвоката наймет, и не абы какого, а толково, чтобы наверняка отпустили, надо — оплатит дорогостоящую операцию, семье поможет. Есть в нем одно очень хорошее качество: он ценит своих сотрудников. Обучает лично, и лично за каждого отвечает. Он как отец нам. Поэтому имею честь работать вместе с ним, извини за фразу, каждый из нас жопу рвать будет ради него и общего дела.

— Значит, я могу быть спокойной.

— Это да. Слово босса — закон. И если он сказал — защищать вас, то мы с парнями сделаем все, чтобы не подвести Геннадия.

— Спасибо за завтрак. Очень вкусно. Какие у нас планы на сегодня?

— В принципе, никаких. Хотел бы предложить прогуляться по поселку, но тебе будет лучше полежать.

— Я не хочу сидеть в доме безвылазно.

— Тогда предлагаю сходить на пляж. Медленно. Облокотишься на меня, и потихоньку дойдем. Погода сегодня отличная, на солнышке погреешься.

— А нам разве можно выходить?

— Почему нет? И к тому же на пляже я могу пообщаться с парнями, не вызывая подозрения. Нам необходимо разведать обстановку вокруг нас.

— Я согласна. Но сначала я позвоню брату. Телефон можно?

— Держите, номер Ивана уже вбит в адресную книгу.

Герман собирает тарелки со стола, я показываю ему жестом, чтобы оставил тарелки в раковине, и я сама перемою потом, но он лишь отмахивается от меня. Пока идут телефонные гудки, я поднимаюсь наверх.

— Да, — отвечает брат, печальным голосом.

— Ванечка, привет.

— Лиза, это ты? — настороженно спрашивает брат.

— Да, милый, это я, — отвечаю я, чувствуя, как душа переполняется нежностью и теплотой.

Как же я хочу тебя сейчас обнять, маленький мой.

— Что случилось, Лиза? Почему ты мне звонишь с незнакомого номера, и почему я тебе не могу дозвониться на твой?

— Ванечка, я потеряла свой телефон. А этот номер … он… моей соседки по палате.

— По какой палате? — настороженно спрашивает брат.

— А Сережа тебе не сказал? Он, вообще, рядом?

— Да, Сергей ночевал со мной и сейчас рядом. Я ничего не понимаю, что происходит?

— Дай ему трубку, пожалуйста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Привет, Лизок. Как клиника? — слышу голос друга и облегченно вздыхаю. За брата я могу не беспокоиться. Руслан держит свое слово.

— Привет, Сереж. Здесь очень хорошо, птички поют и сирень цветет. Можешь выйти из палаты?

— Ага, — не слышу, что Сергей говорит Ване, но через пару минут он возвращается к нашему разговору. — Я в коридоре.

— Как Ваня после операции? Что врачи говорят?

— Операция прошла успешно. Вчера его перевели из реанимации в обычную палату, я ночевал вместе с ним. Утром врач приходил, делал какие — то процедуры, говорит, что динамика положительная.

— Я рада. Очень. Извини, что тебе приходится сидеть с ним.

— Прекрати, Лизок. Вы с Русланом самые близкие люди для меня, и если не помогать вам, тогда кому?

— Спасибо, я очень ценю это. Как он? — тихо спрашиваю я, и Сергей сразу понимает, что я спрашиваю не о брате.