— Ты знал, что он издевается над ней?

— Нет. Она просила не появляться в её жизни, боялась, видимо, глупенькая, что Дамир снова упрячет меня за решетку. Я приехал к ней, как только освободился. Сразу с колонии к ней. А она сказала, что за эти годы полюбила мужа, и просила не мешать её счастью. И я поверил. Смотрел в её пустые и печальные глаза и поверил. Я и о тебе ничего не знал.

— А как ты узнал?

— Она сказала перед смертью.

— Она звонила тебе?

— Нет. В тот вечер мне было очень хреново. Я буквально метался по дому. Не знаю, что меня дернуло, но я сел за руль и приехал к ней. Нарушил данное ей слово, но не смог иначе. Сиделка её оставила нас наедине. Любочка лежала в своей постели, обессиленная и изможденная, что я не смог сдержать слез. Она была такой хрупкой, что я дышать рядом с ней боялся. Столько лет её не видел и понял, что все это время был дураком. Не надо было ей верить, не надо было слушать. Ничего в моей жизни не имело смысла, кроме неё. Я никогда не был женат, потому что всегда любил только Любу. Ей поклонялся всю свою жизнь и поклоняюсь до сих пор, — я невольно замечаю на его рабочем столе фотографию в рамочке. На фотографии моя мама, молодая и счастливая. Я её такой никогда не видел. Камиль Маратович следит за моим взглядом и, беря фотографию в свои руки, продолжает: — Я присел на кровать рядом с ней, обнял её, поцеловал в макушку. Она с трудом обняла меня в ответ. А потом, прерывая наше молчание, рассказала о тебе. Мы плакали оба в этот момент. Она, потому что просила прощения за многолетнее молчание, а я от счастья. Потому что всю свою жизнь я мечтал о ребенке от неё. Я целовал её руки за этот подарок. Я стоял на коленях перед ней, прося прощения за все, что она пережила. Она умерла в моих объятиях. Уснула и не проснулась.

— Теперь понятно, почему она улыбалась. Улыбка застыла на её лице, — смахиваю слезу с щеки, не могу сдержаться и мне не стыдно перед ним плакать. — Спасибо вам за то, что были с ней в последние минуты её жизни.

— Я должен был быть с ней всю эту жизнь.

— Камиль Маратович, я пришел просить вас о помощи.

— Рассказывай, — просит он, пытаясь скрыть от меня боль, которую ему причинили мои слова. Но я не могу так сразу назвать его отцом.

— Вы, наверное, в курсе, объявлен тендер на строительство нового торгового центра.

— Знаю. Инициатор этой сделки Дамир.

— Дело в том, что строить они собрались на моей земле. На земле моего деда, которую мама завещала мне.

— И ты против этого?

— Да. Против.

— Тебе угрожают?

— Пока нет. Мне дали три дня на обдумывание, но при этом у моего дома дежурят их ребята.

— Как ты тогда вырвался ко мне?

— Я живу в маминой квартире, там меня не ищут.

— Умно. Если я скажу, что этим ты в меня, не обидишься?

— Нет. Против генов не попрёшь.

— Тоже верно. Вопрос твой я решу, — поднимает трубку и набирает номер. Несколько минут разговора, в который я не вслушиваюсь, разглядывая кабинет своего нового отца. Говорят, по обстановке можно понять человека.

— Руслан, твой вопрос решен.

— Как? — не могу поверить, что один телефонный разговор и всё, конец.

— Тендер отменен. Покупателям предложена другая недвижимость.

— И на этом всё?

— Да. А ты что думал, я сейчас вызову отряд братков, и мы устроим перестрелку в центре города. Сейчас другое время. Деньги и авторитет решают всё.

— И сколько ты потратил на меня? Сколько я тебе должен?

— Не обижай меня, сын. Всё, что у меня есть, всё твое. Других детей у меня нет.

— Что будет с Камаевым?

— Это его проблемы. Он под эту тему подписывался, наверняка, не один. Гарантировал состоятельность сделки. Теперь пусть сам разбирается со своими партнерами. Люди влили в это бабки, и потеряли их, значит, возместить им их должен твой отец.

— Они же его на куски порвут.

— Тебе его жалко?

— Не очень. У него есть бабки. Продаст дом, пару квартир, финансово выпутаться сможет. Но вот репутацию свою погубит. Наверняка, со службы попрут.

Наш разговор прерывает звук моего телефона. Незнакомый номер. Поднимаю трубку.

Слышу её дыхание и понимаю, что счастлив. Она позвонила мне, хотя я строго настрого запретил ей это делать. Нам нельзя разговаривать.

— А можно Юлю? — слышу я в трубку. И душа опускается в пятки, и сердце бешено бьется о ребра.

— Вы номером ошиблись, — дрожащим голосом говорю я, моля лишь о том, чтобы сразу не клала трубку.

— Извините, — говорит она, сбрасывая вызов.

— Ты обеспечил её безопасность? — говорит мне Камиль Маратович.

— Чью? — спрашиваю я, все ещё смотря на телефон.

— Своей любимой женщины.

Не знаю, зачем я позвонила Руслану. Помню, что Геннадий запретил, но после разговора с братом, пальцы сами набрали номер, который я знала наизусть. Когда я услышала его «слушаю», захотелось закричать от счастья, как же мне его не хватает, даже голоса. Душу переполнили эмоции, я окончательно осознала, что Руслан в моей жизни не просто так, для меня он уже стал родным и самым дорогим мужчиной. Моим мужчиной. Неся ахинею про какую — то Юлию, я знаю, что он узнал меня, услышала, как сменился его голос, он стал немного дрожать, хотя он всячески старался сдержаться. А как ещё разговаривать с незнакомкой, которая набрала не тот номер? Холодно и отстраненно.

Удалив с памяти телефона свой вызов, я спустилась на кухню. Герман ждал меня, я отдала ему смартфон.

— Как брат? — поинтересовался мой телохранитель.

— Поправляется. Врачи довольны его результатами.

— Думаю, нам сегодня лучше остаться дома.

— Почему? Что — то случилось?

— Нет. Но перестраховаться не помешает. Срок, который отведен Руслану на обдумывание истекает, и сейчас его оппоненты будут искать способы влияния на него. А это ты. Поэтому, лучше не светиться.

— Хорошо, останемся в домике. Телевизор показывает? — спрашиваю я, так как сам телевизор я видела, а вот в рабочем ли он состоянии я не знала.

— Да, там еще приставка есть, тридцать каналов, это не так много, но и не мало.

— Вот и хорошо. А я посмотрю какой — нибудь фильм наверху по планшету.

— Хорошо. Если понадоблюсь, зови.

— Обязательно.

Вернувшись на второй этаж, я прилегла на кровать, достала планшет и загрузила турецкий сериал, выбрав его лишь по принципу, что серий в нем обозначено неимоверное количество. На неделю хватит, если не больше. Через три часа просмотра я поняла, что мне скучно. И не в фильме дело, сюжет и постановка, костюмы, декорации великолепны, но я не привыкла вот так валяться на кровати столько времени. Мне не хватает движения. Отложив планшет, я спустилась на пол, решила размяться. Но переделав все известные мне упражнения, я осознала, что прошло всего лишь пятнадцать минут.