Хельмут лишь пожал плечами.

Даже в паре услышанных от неё фраз был слышен ярко выраженный шингстенский акцент. Она сильно выделяла звуки «ж» и «ш», будто растягивая их, а «ч» у неё звучал очень твёрдо.

В шатре Кассии густо пахло ладаном, как в церкви, а ещё травами, отчего дышать стало немного труднее. Мебели тут оказалось немного: кровать, накрытая огромным меховым одеялом, пара стульев и стол, на котором виднелось множество каких-то баночек, склянок, бутылочек и прочих ёмкостей для жидкостей или порошков. Помимо них, можно было рассмотреть и перья, и потухшие маленькие свечи, и камешки, и дощечки с рунами… Кажется, понятно, почему Кассия попросила своего брата поселиться отдельно — ему бы здесь попросту не нашлось места.

Она, на ходу сбрасывая жилетку и кидая её на кровать, подошла к этому столику, в то время как Хельмут застыл у входа, и принялась переставлять баночки и скляночки, словно что-то искала.

— Баронесса, могу я поинтересоваться, что вы делали сейчас, до того, как я вас отвлёк? — решился наконец подать голос Хельмут, потому что Кассия, кажется, слишком уж увлеклась своими сосудами. Ему и правда было интересно узнать, над чем она колдовала, смотря в небо.

— Молилась, — бросила она через плечо. — Молилась за нашу победу, ваша светлость.

— Разве для молитвы требуется магия?

— Какой вы наблюдательный. — Кассия оглянулась и осмотрела Хельмута с ног до головы оценивающим взглядом. Он лишь усмехнулся и гордо вскинул голову. — А что это у вас на лице? — вдруг нахмурилась она. — На левом виске?

Хельмут вздрогнул. После вчерашнего он так и не умылся, и, видимо, на лице остались следы его с Генрихом маленького преступления… Кажется, девушка не догадалась о природе этих следов, и он быстро потёр пальцами висок и щёку, пытаясь их убрать.

— Таким, как я, — да, требуется, — продолжила Кассия. — У таких, как я, с богами особые отношения. — Вдруг она вытянула руку и разжала кулак, и Хельмут обнаружил на её ладони небольшую круглую деревянную пластиночку с чёрной руной. — И боги говорят, что скоро вы, барон, переживёте очень болезненное предательство.

Он внимательно осмотрел руну, но так и не смог понять, что в ней говорило о предательстве.

— Есть руны для заклинаний, которыми пользуются лишь маги, — словно прочитав его мысли, произнесла Кассия, не сводя с Хельмута пронзительно-насмешливого взгляда, — а есть руны для гадания, их и обычные люди могут использовать. У меня есть и те, и те. И руны для гадания говорят именно то, что вы услышали.

Хельмут не знал, как относиться к её словам. Единый Бог, в которого верили в Нолде и Бьёльне, не позволял гадать и заглядывать в будущее, потому что будущее может быть известно лишь Богу, а люди, смертные его дети, об этом знать не должны. А вот множество богов Шингстена, видимо, подобную ворожбу поощряло… Быть может, обычному гаданию доверять не следовало, но ведь Кассия — ведьма, как она сказала, у неё с богами отношения особые… Возможно, они открыли ей часть правды о Вильхельме, ну или она просто угадала.

— Об этом я и хотел поговорить. — Кассия смогла произнести слово «предательство», а вот Хельмут не смог — язык не послушался. — Один человек среди нашего командования… мой друг… он… не очень хорошо поступил.

— Кто? — встрепенулась Кассия, убрав с лица улыбку. — Неужели милорд Генрих?

— Нет, что вы! — Хельмут даже нервно рассмеялся. — Это… чёрт. — Язык словно прилип к нёбу. — Я не могу назвать его имя.

— Не можете, потому что не хотите или боитесь? — уточнила девушка, вертя в пальцах руну.

— Не могу, потому что попросту не способен. Что-то мешает. Поэтому я к вам и обратился, ваша светлость, — наклонил голову Хельмут. — Я чувствую, что здесь замешана магия.

— Вероятно, — задумалась Кассия.

Она снова отвернулась и принялась перебирать свои скляночки, руны и свечи, а Хельмут замер в растерянности, не зная, что сказать дальше. Он не мог назвать имени Вильхельма, не мог передать то, что услышал от него в лесу… Да и не хотелось ему доносить на друга, на человека, с которым он дружил с детства и который приходился женихом его сестре… Да, его предательство было страшным ударом и могло переломить ход войны в пользу врага, и разумом Хельмут прекрасно это осознавал, но вот в душе он совершенно не хотел никому говорить о том, что Вильхельм — предатель, потому что всё ещё считал его своим другом.

Видимо, магия, о которой он сказал Кассии, подействовала именно на душу, и теперь в ней бурлили такие противоречия.

Оставалось надеяться лишь на то, что шингстенская ведьма с помощью магии сможет как-то выяснить, что происходит, и помочь Хельмуту от этого избавиться. Но Кассия молчала, будто забыла о присутствии гостя в своём шатре.

Хельмуту было ужасно неудобно стоять здесь, чувствуя себя полностью потерянным, а ведь он хотел привести себя в порядок, переодеться, уложить волосы… Рубашка измялась к чертям, и ему больно было представлять, как он выглядел сейчас со стороны. К тому же жутко хотелось есть, ведь позавтракать Хельмут тоже не успел.

Он сделал вдох, наполнив лёгкие этим пропитанным таинственными запахами воздухом, и осторожно позвал:

— Ваша светлость?

— Скорее всего, на вашем друге заклятие защиты от дурного слова, — глухо заговорила Кассия. — Я могла бы попробовать его снять, но нужно убедиться, что оно вообще есть… Желательно, чтобы на нём была руна… тогда я могла бы попробовать убить заключённую в ней магию.

— Вот-вот начнётся военный совет. — Хельмут даже испытал некоторое подобие радости, когда вспомнил об этом. Вильхельм наверняка придёт на совет и принесёт схемы, чтобы обсудить план… — Как только вы туда придёте, то сразу поймёте, о ком я говорю. И если у вас получится снять наложенное на него заклинание, то я…

Он не придумал, как мог бы отблагодарить ведьму за её возможную помощь, но верил, что был в силах исполнить для неё буквально всё. Лишь бы она как-то поспособствовала спасению Вильхельма…

— Подождите, барон, мы ещё ничего не сделали.

Кассия снова повернулась к нему лицом и улыбнулась. У неё на лице были веснушки, но не такие, как у Хельги. Сестра всегда пудрила их, говоря, что они её раздражают, а вот эта шингстенка, кажется, особо не беспокоилась. Поэтому веснушки светились на её лице, придавая девушке задорный вид. Однако тот непонятный страх, вызванный, скорее всего, магическими способностями Кассии, так и не покинул сердца Хельмута. Хотя он и понимал, что сейчас она ему вреда не причинит.

— Но если всё действительно настолько важно, как вы говорите, — продолжила девушка, опираясь ладонями о столешницу, — то я постараюсь снять заклинание как можно скорее.

После получения схем Вильхельм обязан был тут же сообщить об этом кому-то из главнокомандующих — Генриху или лорду Джеймсу. По крайней мере, Хельмут поступил бы именно так. Однако если бы Остхен внезапно забежал в шатёр к Генриху в тот момент, когда оттуда ещё не вышел Хельмут… пожалуй, это было бы очень смешно. Ну или страшно.