Мимо прошёл крайне сосредоточенный лорд Джеймс; Хельмут заметил, что с каждым днём в его каштановых, отросших до плеч волосах и небольшой бородке виднелось всё больше седины, а во взгляде серо-голубых глаз всё явственнее светилась усталость. Оно и понятно: лорд Коллинз с Генрихом сейчас вдвоём командовали огромной армией, и на плечи властителя Нолда как более старшего и опытного ложилась большая часть ответственности.

Хельмут поклонился ему, на что лорд Джеймс ответил лёгким кивком и слабой улыбкой.

Барон Штольц уже почти дошёл до своего шатра, как вдруг увидел Вильхельма. Тот стремительными шагами вышел откуда-то из-за солдатских палаток, ведя под уздцы коня. Хельмута он не заметил — резко запрыгнул в седло, расправил серый плащ так, чтобы он покрывал круп жеребца, и взмахнул поводьями, направившись куда-то на восток, прочь из лагеря. Один.

Хельмут насторожился. Только он начал снова доверять Вильхельму, стараясь не обращать внимания на его резкие слова, попытавшись забыть о том, из-за чего они проиграли первую битву, и о его связях со шлюхами… как Остхен снова выкинул что-то странное.

Он оглянулся. Лорд Джеймс давно уже ушёл, и никого больше здесь не было — и никто этого внезапного отъезда не заметил. Хельмут стоял далеко и вряд ли мог как-то себя выдать. Поэтому он ещё раз воровато оглянулся, убедился, что никто за ним не следит, и, забыв о завтраке, умывании и переодевании, стремительно, но тихо и осторожно последовал за Вильхельмом.

Конечно, за скачущим рысью конём поспеть было трудно, и Остхен всё сильнее удалялся, оставляя Хельмута далеко позади. Он объехал солдатские палатки и выехал из лагеря, направившись в лес. Хельмут понимал, что проследить за ним будет нелегко, но всё же не терял надежды. К тому же копыта коня оставляли на начинающей желтеть траве довольно глубокие следы, по которым и можно было идти. И Хельмут шёл, ускоряясь с каждым шагом, хотя уже начинал запыхиваться.

Он оглядывался, проверяя, не заметил ли их кто-то, но вроде бы всё было чисто. Насчёт себя он почти не беспокоился: можно оправдаться, что ходил по нужде. А вот Вильхельм… какие оправдания найдёт он?

В конце концов Хельмут устал. Он остановился, опершись о дерево с жёсткой корой (кажется, это была сосна), и замер. Вильхельма он из виду потерял окончательно, хотя стук копыт ещё слышал. Он попытался отдышаться, вдохнул побольше свежего лесного воздуха — запах хвои всегда приносил удовольствие. Особенно приятно было оказался в таком прохладном, благоухающем зеленью месте после столь жаркой и душной ночи… Хельмут усмехнулся.

Дальше, смотря под ноги и пытаясь идти по следам, он двигался шагом, не срываясь на бег. Не забывал оглядываться, и не только для того, чтобы заметить возможную слежку. В этой части леса не было протоптанных дорожек, поэтому велика вероятность заблудиться и потерять ход к лагерю. А Хельмуту только этого и не хватало.

Вдруг он услышал голос Вильхельма и замер. Сердце пропустило удар. С кем он может беседовать здесь, в лесу?

Остхен говорил вкрадчиво, но достаточно громко, и Хельмут мог его чётко и ясно расслышать.

— Схемы у меня, — донеслось до его ушей. — Гонец прискакал несколько минут назад. Я их внимательно изучил и нашёл тайный вход в замок в юго-восточной части внешней крепостной стены. Так что можете ждать меня там. Во время штурма я поведу туда своих людей. Вообще, для вас это должно стать неожиданным, но… — Видимо, он усмехнулся.

— И мы точно можем вам доверять? — ответил кто-то Вильхельму. Голос незнакомый, довольно высокий, но всё же явно мужской. И говорил этот кто-то с жутким акцентом: окает, звук «р» глотает даже не так, как нолдийцы, а ещё хлеще, смягчать согласные у него получается плохо… Хельмут узнал фарелльский говор и невольно прижался к дереву спиной. Холод в груди с каждым мгновением становился всё неприятнее. — Мы можем быть уверены, что вы не перережете наших людей, когда зайдёте в Лейт через тайный ход?

— Я уже поклялся вашему герцогу и могу поклясться королю, если он соизволит приехать к месту боевых действий, — заявил Вильхельм, в голосе его слышилось раздражение. Легко было представить, как он закатил глаза. — Я приведу людей, мы пройдём в замок и будем сражаться за вас. Если же за мной увяжется кто-то лишний…

Он замолчал, и Хельмут почувствовал, как кровь в жилах начала стынуть из-за ощущения липкого страха — кажется, его заметили! В тот миг он пожалел, что у него не оказалось с собой метательных ножей: два нехитрых движения, и оба — и фареллец, и Вильхельм — были бы мертвы… Хельмут почти всегда носил метательные ножи с собой, но когда он шёл к Генриху, то и подумать не мог, что они пригодятся!

Но после двухсекундной паузы Вильхельм продолжил как ни в чём не бывало, и это вызвало небольшое облегчение.

— Если за мной кто-то увяжется — снимите стрелами. А так в моём отряде две тысячи человек, они верны мне и сделают всё, что я скажу.

— И вы уже сказали? — поинтересовался его собеседник.

— Нет, а вдруг кому-то не понравится моя идея и он откажется идти к тайному ходу? — В голосе Остхена зазвучали возмущение и пренебрежение. — Скажу, как только мы зайдём в этот ход. Там у них и выбора-то не будет.

— Вы поклялись, но ваши люди никаких клятв не давали!

— Если они будут иметь что-то против, тогда уже я перережу их.

Хельмут представил оскал Вильхельма и поёжился. Захотелось убежать прочь, потому что сердце сковало ледяным страхом, но он сдержался. Нужно дослушать этот разговор до конца, а потом… Хельмут понятия не имел, что делать потом.

— Солдаты, впрочем, пойдут как миленькие, — продолжил Вильхельм, — потому что делают всё, что им прикажут. А рыцари… в основном они доверяют мне. И если я скажу, что так будет лучше для них, то они мне поверят.

— О, к слову… — снова раздался голос таинственного собеседника. — Герцог просил поинтересоваться… с какой целью вы это делаете, господин…

— Ваша светлость! — огрызнулся Вильхельм. — Господами у нас называют сквайров, а мой титул выше.

— Простите, ваша светлость, — в голосе собеседника послышались нотки яда, — но… зачем вам всё это? Вы предаёте свою страну, своего лорда и короля… для чего?

— Моя мать всегда говорила, что я должен искать для себя лучшей доли, чем у меня есть, — охотно ответил Вильхельм. — Но я, конечно, за свою перебежку многого не потребую… Хотя даже это возвысит меня над остальными вассалами лорда Штейнберга.

— Да-да, мы помним: все земли Клауда и Шелли к востоку, но… ваш дядя отбил залив.

— Дядя обо мне не знает, и чёрт с ним, — фыркнул Вильхельм. — Нам нужно просто не позволить Коллинзу и Штейнбергу отбить Лейт, потом оттеснить их назад, к югу, вплоть до Эори… а дальше они сами сдадутся и с радостью отдадут вам тот кусок земли, на который вы претендуете, а Серебряный залив, как известно, входит в эти территории. В оттеснении я вам тоже помогу, естественно. И вот ещё что, — добавил он, снизив тон, и Хельмуту пришлось прислушиваться ещё сильнее. — Мне, помимо земель, нужно будет ещё и позволение привести сюда мою невесту, бьёльнку. На фарелльской девушке я жениться не стану, хотя и понимаю, что ваши герцог и король могут этого потребовать в знак моей верности… Но я уже принёс клятву своей невесте, и нарушать её я не намерен.