Ему вторит Феликс Юсупов: «Несмотря на маленький рост, в ее манерах было столько величия, что там, куда она входила, не было видно никого, кроме нее… По своему уму и политическому чутью Мария Федоровна играла заметную роль в целой империи».

Ей хотелось быть всеми любимой, и она умела этого достичь. «Она была любима всеми, начиная с высшего общества и кончая низшими чинами кавалергардского полка, которого она была шефом…» — вспоминала близкая ко двору княгиня Лидия Васильчикова.

Фрейлина Мария Петровна Бок поражалась: «…Как это можно с таким маленьким ростом сочетать эту царственную величавость? Ласковая, любезная, простая в обращении она была императрицей с головы до ног и умела сочетать свою врожденную царственность с такой добротой, что была обожаема всеми своими приближенными».

В ближний круг государя входили и его братья. С ними Александра III связывали родственная любовь и мужская дружба.

Особенно сильно он был привязан к Алексею.

Упоминания об Алексее Александровиче в исторической литературе странным образом имеют ироничный или неуместно-снисходительный характер. Между тем с детских лет он отличался необыкновенной правдивостью — качество, которое он пронес через всю жизнь. Его благородство, стремление всем помочь, снисходительное отношение к чужим слабостям, необыкновенное добродушие и пламенное желание служить Отечеству заслуживали большего. Стойко выдерживая все удары судьбы, великий князь сохранил эти черты до конца дней.

Алексея воспитывал генерал-адъютант Константин Николаевич Посьет, родом из старой французской дворянской фамилии, которая прибыла в Россию еще при Людовике XIV. Посьет до самых последних дней пользовался особой дружбой и покровительством вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Романтичный, внешне очень привлекательный, темпераментный Алексей унаследовал от отца необычайную слабость к красивым женщинам. Самыми значительными в жизни Алексея стали Александра Васильевна Жуковская, сына от которой он признал своим, и Зинаида Дмитриевна Скобелева, графиня де Богарне, герцогиня Лейхтенбергская, с которой он был близок в 1888–1899 годах, до ее смерти, несмотря на слабые возражения ее мужа.

Совершенно безосновательно возникла молва об Алексее как о человеке неподготовленном. На самом деле его вклад в возрождение русского военно-морского флота как главного начальника флота и морского ведомства и генерал-адмирала очень велик. Его жизнь была настолько тесно связана с морем и путешествиями, что один их перечень снимает с него все обвинения в некомпетентности как мореплавателя. Подсчитано, что он провел годы с 1886 по 1890-й, (то есть пять лет!) в море. В 1873 году он посетил Шанхай, Владивосток, Нагасаки; преодолел Атлантический океан и пришел в 1874 году в Нью-Йорк, объездил все Соединенные Штаты Америки, в Бразилии осмотрел «тропическую тайгу». Его повсюду встречали как сына великого государя.

Но в отличие от брата Алексей Александрович склонялся скорее к западникам, чем славянофилам: вероятно, многочисленные путешествия сформировали его вкусы.

Витте всегда считал его человеком честным, благородным и прямым.

Великий князь Сергей Александрович, следующий за Алексеем брат Александра III, был похож на него застенчивостью и неразговорчивостью, а также религиозностью и высоким чувством долга. Так же прекрасно образованный, как все его братья, знавший несколько европейских языков, Сергей специально выучил итальянский, чтобы читать в подлиннике Данте.

В 1884 году был заключен его брак с красивой и нежной принцессой Елизаветой Гессенской[20] (в императорской семье ее называли Эллой), и Сергей обрел с ней семейное счастье. Несмотря на смакование разнообразных слухов относительно гомосексуальных пристрастий князя, никаких реальных фактов на этот счет никто не приводит. Нельзя же считать подтверждением грязных намеков отсутствие у супругов детей. Тяжело переживая свою бездетность, Сергей и Элла взяли на воспитание племянников: сына и дочь великого князя Павла, самого младшего из сыновей Александра II. «Самый симпатичный из дядей, Павел, — характеризовал его Александр Михайлович, — был несколько высокомерен — черта, благодаря их близости, заимствованная им у Сергея. Павел никогда не занимал ответственного поста. Вынужденный из-за женитьбы жить за границей, он только выиграл от этого. Его супруга умерла вторыми родами, а сам Павел женился вторично — вступил в морганатический брак и был выслан из России».

А. А. Мосолов вспоминал о Сергее Александровиче: очень высокого роста, весьма породистой красоты и чрезвычайно элегантный, он производил впечатление исключительно холодного человека. Но офицеры Преображенского полка, которым он командовал, очень его любили. Симпатии его клонились к крайне реакционным течениям, и он всегда был самым верным и преданным сторонником и единомышленником брата-императора.

Зная непреклонную волю и твердые убеждения великого князя Сергея, Александр III назначил его московским генерал-губернатором — в беспокойной Москве требовался верный человек.

«При всем желании отыскать хотя бы одну симпатичную черту в его характере, я не могу ее найти. Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов, и давая, таким образом, богатую пищу для клеветы и злословия», — писал о кузене Сергее Александровиче[21] великий князь Александр Михайлович (Сандро).

Для двух своих младших братьев, Сергея[22] и Павла[23], император был скорее отцом, требовательным, но заботливым и добрым. Очень доброжелательно, по-родственному, относилась к ним и Мария Федоровна.

Сказать, что Александр любил своих детей — значит, ничего не сказать. Он испытывал к ним чувство благодарности за то, что они есть, и чувство восхищения этими прекрасными творениями природы. Дети радовали: они были красивы, хорошо воспитаны, приветливы и доброжелательны.

В начале 90-х годов спокойная жизнь царской четы была омрачена беспокойством за второго сына, Георгия. Страшной несправедливостью судьбы оказался недуг этого благородного, смелого и веселого молодого человека. Он заболел практически неизлечимым в то время туберкулезом, и доктора рекомендовали отправить его на юг. Георгия решено было поселить в Аббас-Тумане, почти на границе с Турцией, — там короткие зимы не могли в такой степени, как в России, губительно влиять на его легкие. Мария Федоровна часто навещала своего Джорджи. Сын был смертельно болен, но государственные дела не давали его отцу возможности съездить к нему вместе с женой. Георгий не мог понять и простить этого, как ему казалось, невнимания, обиделся, не писал отцу и даже не поздравил его с днем рождения. В своем кавказском «изгнании» он занялся любимым занятием — астрономией. Здесь по его инициативе была построена первая в России горная обсерватория, со временем приобретшая большую известность[24].