ладони в кулаки Мирон, которого буквально потряхивало на месте от злости.

– Да нет… – все еще не могла я поверить в увиденное, – да быть того не может! – воскликнула, хватаясь за голову и чувствуя, как к глазам подступают слезы. Только сейчас осознав, как в целом гадко выглядит ситуация глазами Мирона.

Это меня он вчера поймал в своем кабинете.

Это я рылась в его бумагах.

Только у меня был относительно свободный доступ к важному контракту.

Только я и Костя, в теории, знали об этой встрече и этой эксклюзивной коллекции.

Я…

Я...

Я...

Везде я! И он сейчас думает, что это я!

– Я не делала этого, я клянусь тебе! – подняла я полный непролитых пока еще слез взгляд на Мирона, который даже смотреть на меня не хотел. Куда угодно: пол, стены, окна, но не на меня. И это задевало так же сильно, как и то, что уж очень быстро и охотно он поверил в мою причастность к этому предательству. Оно и понятно, было бы сложно не сложить два и два, но от этого обида не стала меньше разъедать сердце, которое буквально сегодня утром было переполнено надеждами на светлое и, возможно, совместное будущее.

– Тебе не кажется, что уже глупо отпираться, Лера? Хватит. Просто перестань.

– Но я не делала этого, слышишь ты меня или нет! Почему ты мне не веришь?! – спросила, и тут же самой захотелось истерично расхохотаться. Серьезно, Лера, почему?

– Ты была в моем кабинете вчера! Ты рылась в моих бумагах. Ты была в курсе того, как важен моей фирме этот контракт. И ты еще спрашиваешь почему, серьезно? – прорычал Мирон.

– Да, была. Но я… я… – попыталась выдавить хоть что-то внятное. Облачить свои мысли в слова, но заткнулась. Просто потому что, а что “я-я”? Что я ему скажу? Правду? Ну, так в любом случае: я – шпионка, я – предательница, я  обманула его. И даже если я сейчас выложу как на духу все то, что сделала, доказательств того, что я фотографировала другие документы, у меня попросту нет. Сразу же после отправки фото Элле я почистила телефон и почту. Решила обезопасить себя.

Ха.

Три ха-ха.

Дура, какая же ты дура, Лера!

Нет, я на миллиард процентов уверена, что не могла ошибиться. Да это почти нереально! Только если под гипнозом или в полном неадеквате можно спутать десять листов с рисунками с парой бумаг со сплошными буквами. А я пока была в твердом уме и здравой памяти! А это значит, что пока я тут металась в сомнениях, Элла-стерва-Робертовна подстраховалась и нашла кого-то шустрее и сговорчивей, чем я.

Или…

Или мне вообще с самого начала предстояла роль подставной фигуры, на которую будет легко и просто все свалить в выгодный для Эллы момент? Скорей всего. А это значит, что меня просто подставили. Безжалостно пустили под гнев Троицкого, как пушечное мясо. Выдали одного своего шпиона, чтобы прикрыть мерзкую спину другого, скорее всего, “выше” и “надежней” сидящего на своем пригретом месте.

Не фирма, а целый рассадник змей!

Мирон прошелся вдоль окон и, вздохнув, потирая виски, застыл каменным изваянием ко мне в пол-оборота. Уперев руки в бока и подняв глаза к потолку, явно пытался совладать с бушующим у него внутри ураганом. Я отчетливо чувствовала, как его коробит, как его крутит и выворачивает изнутри. Даже представить страшно масштаб его злости на меня.

У меня же в сознание лихорадочно метались мысли, и как в припадке бешенства мозг пытался просчитать наилучший выход из ситуации. Это полный крах. Провал. А главное – обеда Эллочки и ее пособников, так умело сыгравших чужими чувствами, руками и жизнями.

Ну, и какой еще тут может быть “наилучший выход”? Он в принципе для меня остался только один. Рассказать все от и до.

Сердце прихватило от волнения и укололо неожиданной болью.

– Мирон, я правда этого не делала! – новая тихая попытка убедить, делая шаг к замершему мужчине. – Клянусь тебе, я не стала бы так вредить тебе и твоей фирме!

Еще шаг, совсем незначительный, но я уже стояла так близко к Миру, что осталось только руку протянуть и дотронуться.

Поджала губы, попыталась подавить всхлип, взять себя в руки. И да, я уже была готова! Готова рассказать все. Плюнуть на свои страхи и сомнения, только бы Мир поверил. Только бы перестал вести себя со мной так, как будто я самое главное зло в его жизни. Ведь я ничего плохого не сделала… во всяком случае, не успела.

– Да, я журналистка, – прошептала, вобрав побольше воздуха в легкие, – да я, то есть меня отправили шпионить за тобой, но я не отправляла этих эскизов! – продолжила сбивчиво тараторить, чувствуя, как по щекам градом текут непонятно откуда взявшиеся слезы. – Ну, зачем мне это?! Зачем мне тебя подставлять? – протянула руку и легонько, совсем чуть-чуть коснулась лопатки мужчины. – Мне нужна была сенсация для статьи, а не повод разрушить “Т и Ко”! Честно… Поверь мне!

– Даже слышать ничего не хочу, – выдохнул Мир спустя долгие пару мгновений, отступая от меня. – Ты уже все и доказала и показала.

– Но Мирон…

– Убирайся с моей фирмы, Совина.

– Да послушай же ты меня! – крикнула, сжимая кулаки от осады. – Дай мне всего пару минут все объяснить. Все не так, как ты себе нарисовал в голове! Я должна была отправить коллекцию, и я действительно отправила документы, но это были другие...

– Я все сказал, Валерия! – припечатал жестко Троицкий. Оборачиваясь и наконец-то переводя взгляд глаза в глаза. Пугающий и чернющий, как мое разваливающееся на глазах будущее.

– Я до последнего верил в тебя, Лера. Я, черт побери, доверял тебе, как себе, несмотря ни на что, но ты не просто вогнала своей игрой мою фирму в такую яму, что теперь век не выгрести, самое страшное, что ты меня ужасно разочаровала… – прозвучало убийственно спокойным, не дрогнувшим ни на секунду голосом. – Собирай свои вещи и убирайся с моей фирмы. Видеть тебя больше не хочу.

– Но… Мир...

Неужели вот так? Неужели это все? Мне даже не дадут объясниться? Неужели ему и правда проще считать, что я лживая дрянь, предавшая его, чем дать мне жалких пару минут и выслушать?

Похоже, что да...

– Ты уволена!