– Это не обман, это женская хитрость. А в любви я тебя не обманывала, поверь мне. Я хотела быть тебе верной женой. Хотела и была. Но, как выяснилось, теперь нам с тобой не по пути. У тебя есть Женя, вот к ней и возвращайся. Теперь у тебя не будет надобности метаться меж двух огней. Только Женя, только она. А меня забудь. Все, извини, мне уже некогда.

– Я хочу видеть...

Я не договорил, потому что было глупо распинаться перед короткими гудками в трубке.

– Разобрались? – спросила Ирина Викторовна.

– Да.

– Извини, зятек, но ты сам виноват. Еще водочки?

Я не отказался. В конце концов жизнь рухнула, а водка хотя бы поможет прибить к земле поднятую обломками пыль.

– Майя ничего не знает об этом, – кивком головы показывая на мое лицо, сказала она. – И пусть не знает.

– Пусть помнит меня молодым и красивым, – продолжил я за нее.

И пусть жалеет о том, что живет без меня. А узнает, каким я стал, перестанет жалеть. И будет радоваться, что рассталась со мной еще до того, как меня шарахнуло.

– Да, наверное, ты прав, зятек. Ну, давай выпьем за то, чтобы у тебя все было хорошо!

– Без Майи хорошо не будет, – мотнул я головой.

– И все равно давай выпьем.

Ирина Викторовна составила мне компанию, и на пару с ней мы приговорили целую бутылку. Можно было достать из чемодана вторую, но она отказалась.

– Сейчас муж придет, и вообще. Ехал бы ты домой, к матери.

Я понял, что меня выставляют за дверь. Все правильно, закончились мои отношения с Майей, а значит, закончились мои отношения и с ее родителями. Закрылась очередная страница моей жизни. Скорее всего, это была последняя страница жизненной книги. Других страниц дальше я не видел. Только темная гнетущая пустота, от которой можно было спрятаться на дне бутылки.

3

Мама плакала, умоляла меня не пить. Я твердо обещал ей, что со следующего дня в рот ни капли не возьму. Но наступал следующий день, и я снова напивался.

А что мне еще оставалось делать? С армией мне пришлось расстаться. Причина уважительная – состояние здоровья. В части мне устроили пышные проводы, которые живо напомнили мне похороны. Умер я для армии, умер я для Майи. Для сына не умер. Потому что не было у меня сына. Хотя, конечно, Юрку я любил. Теперь только одна отрада в жизни – напиться да забыться.

Деньги на водку пока еще были. Но скоро скудный источник иссякнет. Водка нынче очень дорогая, да еще и достать ее попробуй. По полдня приходится в очереди стоять. Зато хоть какое-то, но дело. И кореша у меня появились. Витька Стогов, тоже «афганец». Два года назад ему голень левой ноги миной оторвало, сейчас на пенсию живет. Вернее, пропивает пенсию. Душевный человек, и поговорить с ним всегда есть о чем. На днях к нам еще один «афганец» присоединился. У этого правой руки нет. Ничего, левой стакан поднимает, хорошо получается. Они меня уже ждут. Сейчас в магазин пойдем. Пару пузырей, пару сырков – и на реку под мост. Лето на дворе, тепло, зелено вокруг, птички поют. На душе, правда, тоска. Но ее водкой хорошо заливать. Выпил, и на душе легче. Но, похоже, мои планы под угрозой.

– Не пущу!

Мама стояла в дверях с самым решительным видом. И Ленка рядом с ней. Плачет. Девчонке семнадцать скоро, с парнями гулять пора, а она все за мамкину юбку держится. Может, и хорошо, что так. Целее будет.

– Мамуль, ну я в последний раз.

Идти мне надо. И чем быстрей я опохмелюсь, тем лучше. А то ведь кранты, если вдруг трубы внутрях перегорят.

– Ты всегда так говоришь! – не сдавалась мама.

– Поверь, на этот раз точно завяжу. Последний раз – и все, баста!

– Не верю! Посмотри, в кого тебя водка превратила! Совсем уже опустился!

– Водка?! При чем здесь водка? Это война. «Духам» спасибо. Куда мне теперь с такой рожей? Даже жена родная меня не приняла. Жена. Коза.

– Хватит!

– Ну, мамуль, ну в последний раз.

– Лечиться тебе надо.

– Зачем лечиться? Я не алкаш тебе какой-то. Надо будет, в три счета завяжу.

– Надо!

– А ради кого?

– Ради нас! Ради меня! Ради сестры!

– Лен, а тебе-то что? – удивленно глянул я на сестру.

– Сева, не надо! – страдальческим взглядом ответила она. – Хватит, а?

– Да сам знаю. Ну ладно.

Я понял, что у меня есть два выхода из этой ситуации. Первый – прямо сейчас завязать свое горло в узел. Второй – сменить тактику, то есть ввести маму и сестру в заблуждение. Не расталкивать же их, чтобы выйти из дома. Хитростью нужно брать, умом.

– Думаешь, я алкоголик? – озадаченно почесал я затылок.

Зашел в комнату, в глубоком раздумье сел на диван. Мама тут же подсела ко мне, взяла меня за руку. И сестра тоже рядом. Значит, дверь никто не держит. Но пока не стоит рыпаться, нужно выждать момент.

– Не знаю, алкоголик ты или нет, но пить надо бросать, – сказала мама.

– А зачем?

– Нормальной жизнью надо жить, вот зачем. Жена бросила – новую найдешь. Из армии уволили – на работу устроишься. У тебя же высшее образование и специальность востребованная.

– А морда у меня тоже востребованная?

– Шрамы украшают мужчину.

– Это не шрамы. Это уродство. И глаза нет.

– Напрасно ты думаешь, что все так плохо. Лена, скажи.

И Лена сказала:

– У нас в классе девчонка есть. Алла. Так вот она тебя видела и сказала, что ты ей очень нравишься.

Я чувствовал фальшь в ее голосе. А может, мне казалось, что чувствую. Но все равно сделал не самый удачный для данной ситуации вывод:

– Ну и дура она, твоя Алла. Я – отвратительный урод.

– Не надо так говорить. Ты совсем не отвратительный. Когда пьешь – да. А если тебя в человеческий вид привести, то будешь вполне.

– Морду мне в человеческий вид приводить надо. А как?

– Ну, если ты считаешь, что тебе может помочь операция...

– Какая операция, о чем ты?

– Шрамы можно удалить. Я слышала, за границей делают пластические операции. И глаз могут вставить такой, что от настоящего не отличишь.

– За границей?! И как туда попасть? На какие шиши?

– Были бы шиши, а попасть можно. Сейчас не то время. Были бы деньги, все можно.

– Не знаю, сколько, но подозреваю, что денег нужно очень-очень много.

– Много, – задумчиво кивнула мама. – Я узнавала, такая операция, которая тебе нужна, будет стоить от тридцати до пятидесяти тысяч долларов.