Лира замерла. Хоть они и не были одеты в форму, она сразу все поняла. Она ведь всю жизнь провела среди Костюмов: умела обращать внимание на мелочи и делать выводы из того, как разные люди стояли, двигались, говорили. А на этих незнакомцев профессия наложила явный отпечаток, заметный, словно нефтяное пятно на водной глади. Темное и блестящее, оно расползалось повсюду, чего бы они ни коснулись. Внезапно она начала задыхаться.

– Думаешь, кто-то их спугнул? – спросил мужчина.

Он говорил негромко, но час был поздний, поэтому на улице стояла тишина. Голос его разносился недалеко, но достигал ее ушей.

– Нееее… Сомневаюсь. Они, наверно, ушли куда-нибудь с Харлиссом.

– В полночь? – Мужчина покачал головой, достал из кармана пачку сигарет и вытащил одну ртом. – Самое время для тихого семейного ужина. Что делать будем?

– А что мы можем? – Женщина села на ступеньки и оперлась локтями о колени.

Их сосед по трейлеру каждую ночь включал прожектор, чтобы отпугнуть воров (к потенциальным ворам он причислял всех, кто моложе сорока лет). В ярком свете лица незваных гостей казались лишь причудливыми сочетаниями белых пятен и черных провалов. Впрочем, такая ситуация была на руку Лире. Женщину этот свет слепил, а значит, она не могла разглядеть Лиру за стеной зарослей.

Лира подумала было отступить, но не решилась. Боялась, что ноги подведут. К тому же двое в костюмах могут услышать шорох и хруст, когда она будет пробираться между кустами. Поэтому она бесшумно опустилась на землю и постаралась дышать как можно тише. Хоть она и не знала, кто послал незнакомцев, очевидно, они пришли, чтобы забрать ее. Орион до сих пор не вернулся. Куда же он запропастился? И где Рик? Лира надеялась, Орион задержался на работе и ему ничто не угрожает. А незнакомцы, похоже, не собирались уходить. Что ж, если они будут ждать, то она сделает то же самое. Остается только надеяться, что Орион не заявится так не вовремя.

– Твою ж мать, – выругался мужчина и, запрокинув голову, выпустил длинную струю темного дыма в небо. Лира представила себе, как приятно было бы пустить в него пулю. Почему их просто не оставят в покое? – Иногда мне хочется быть простым офисным планктоном.

– Ты спятил.

– Еще одна бессонная ночка, и я точно сойду с ума. Никак не пойму, в чем смысл? Если КАСЕК все равно хочет предать это дело огласке в следующем месяце, зачем их ликвидировать?

– Министерство обороны прихватило Саперштайна за задницу. Это не КАСЕК хочет замести следы, им и дела нет, – она запустила руки в волосы и посмотрела наверх. – К тому же они не такие дураки. Давно позаботились о лобби. Спишут все на общественные интересы.

Мужчина спустился с крыльца. Несколько минут оба молчали. Он курил, она разглядывала что-то на своих брюках.

– Знаешь, – заговорил мужчина наконец, – Саперштайн должен перерезать ленточку в Филадельфии во вторник. – Упоминание имени Бога подействовало на нее словно холодный ветер. Она задрожала. – Не самый подходящий момент, – он рассмеялся и тут же закашлялся.

– Точно. Деннер сказал, что его приглашение могут отозвать. Они не хотят, чтобы их что-то связывало с Хэвеном.

– Они еще и половины не знают.

– Именно. В том-то и проблема.

Мужчина покачал головой.

– Как там у греков? «Не называй человека счастливым, пока он не умер». Да?

Они снова замолчали, и Лира испугалась, что они услышат ее бешеное сердцебиение.

– Ты когда-нибудь задумываешься над тем, что все это неправильно? – спросил наконец мужчина.

Лица женщины Лира по-прежнему почти не видела, но поза ее изменилась.

– Не хуже, чем все остальное, – ответила она. – Не хуже, чем воздушные удары в прошлом году. Сколько мирного населения тогда погибло? Не хуже, чем рабский труд детей, которые шьют твои дурацкие ботинки. Мир держится на чьих-то страданиях. Лишь бы это нас не касалось, правда?

– Лишь бы это нас не касалось, – эхом отозвался он. – И ботинки у меня не дурацкие. Они классические.

Но Лире не удалось расслышать ответ женщины, так как к ним приближалась машина. Колеса шуршали по гравию. Свет фар прорезал сумрак. Мужчина вытащил вторую сигарету из пачки и встал, отряхиваясь и тщательно приводя себя в порядок, словно готовился к интервью.

Лира узнала машину Рика по шуму двигателя, по урчанию, на которое тот всегда жаловался. Она надеялась, он увидит незнакомцев, сразу все поймет и проедет мимо. Обычные люди знают так много и вместе с тем так мало. Они не чувствуют приближение опасности так остро, как она. Не ощущают металлический привкус напряжения в воздухе. Так пахнет приближающийся к тебе скальпель.

Он не проехал мимо. Заглушил двигатель и выбрался из машины.

– Что вам тут нужно? – спросил он, и у Лиры внутри все сжалось. Нельзя же так говорить с Костюмами. Это они так говорят с тобой.

– Мистер Харлисс? – вежливо спросил мужчина.

Но Лиру не проведешь. В Хэвене Доктор-доброе-утро всегда разговаривал вежливо и мягко, но притом очень любил находить больные места у реплик, незажившие шрамы или свежие ссадины и давить на них изо всех сил, пока жертва не закричит.

Потом он записывал в свой блокнот что-то насчет их крика. Он называл это «частным исследованием». Проверял, насколько их мозг восприимчив к боли.

Рик ничего не ответил. Он сконцентрировался на сигарете, которую пытался вытащить из пачки.

– Вы – Рик Харлисс? – спросила женщина.

– Зависит от того, кто спрашивает.

– Мы детективы из полицейского департамента. Расследуем серию проникновений со взломом. Есть все основания полагать, что ваша дочь… – она сделала вид, что сверяется с бумажкой, а может, и правда сверялась, – Бренди Николь, может быть свидетелем одного из последних эпизодов. Нам нужно поговорить с ней.

Повисло долгое напряженное молчание.

– Дерьмо, – наконец сказал Рик.

Они явно не ждали такого ответа.

– Простите? – переспросил мужчина.

– Вы все слышали. Дерьмо. – Рик прикурил сигарету, подошел ближе к мужчине и выпустил длинную струю дыма прямо ему в лицо. В эту секунду Лира испытала целую гамму сильнейших чувств, которые вряд ли могла понять, но как никогда она была близка к тому, чтобы полюбить его. – Кто вас прислал?

Снова наступила тишина. Когда мужчина заговорил, голос его стал жестче, а металлические нотки в каждом слове, словно молотом, ударяли Лире прямо в позвоночник.

– Вы нарушили закон. Нелегально хранили оружие. Оскорбили офицера полиции. И сбежали из тюрьмы.

– Я не сбежал, меня отпустили, – возразил Харлисс.

– В документах сказано, что вы сбе-жа-ли, – повторил детектив, чеканя каждый слог.

Рик замер с сигаретой на полпути ко рту. Затем, к ее удивлению, он начал смеяться. Но смех его был ужасен. Так кашляла медсестра Даже-и-не-думай, когда у нее случались приступы аллергии.