— Ты чего ушла? — спросил Демон. — Просила же посидеть.

— Я понятливая, Дима, — пробурчали из-под одеяла. — Можно было просто сказать «нет».

Он сдернул одеяло, заставив Полину зажмуриться от света.

— Я обещал вернуться, и я вернулся, — сказал он. — Меня задержал важный звонок.

— Важнее меня? — поинтересовалась она дерзко.

Он мог бы поставить ее на место, но понимал, что это не совсем Полина. Пока она купается в вине и обидах, будет нести чушь. Тем более, когда обиды хорошо сдобрены алкоголем.

— Ты же не в опасности, — ответил он миролюбиво. — А у меня есть обязанности, и я должен их выполнять. Как колено? Болит?

— Болит, — пожаловалась она, как ребенок. — И дергает.

— Хочешь, поколдую? — Демон сел на кровать, пряча улыбку. И провел ладонью над шишкой, не дожидаясь согласия. — У кошки боли, у собачки боли, у мышки боли, а у Полины не боли.

— Дима… А я тебе нравлюсь, как женщина? Или только… как саба?

Хоть стой, хоть падай! И хорошо, что он все же сидит.

— Э-э… Это одно и то же, малышка.

— Ха-ха! — Она рассмеялась. — Конечно, нет. Кто захочет женщину, которую изнасиловал другой мужчина?

— Дурочка. — Демон положил руку ей на бедро. — Ты — это ты, и неважно, что было в прошлом.

Полина не шарахнулась от прикосновения. Чудеса продолжались. Она приподняла выше подол платья и предложила, без тени улыбки на лице:

— Возьми меня.

Макголи — вкусное вино. Тягучее, терпкое, сладкое, с пузырьками. Напиток храбрости.

Полина забыла о страхе еще раньше, когда решила довериться Демону и позволила себе наслаждаться его обществом. Вино, ударившее в голову, ни при чем.

А дальше…

Она позавидовала.

Даша и Ярослав… Их любовь… Такое особенное отношение друг к другу…

Полина не хотела подслушивать, но не затыкать же уши! А парочка на заднем сидении, не стесняясь, шептала такие нежности… И эти звуки поцелуев… Прерывистое дыхание…

Они вышли, и Полина решилась заговорить с Демоном. И так, слово за слово…

И вот теперь она лежит перед ним, чуть ли ни раздвинув ноги.

«Возьми меня».

Стыд накрыл Полину так же внезапно, как желание. Она сообразила, в какое двусмысленное положение поставила Демона. Увы, слишком поздно.

На его лицо набежала тень, но губы растянулись в улыбке.

«Дурочка».

Полина как будто услышала это наяву. И закрыла глаза, не выдержав насмешливого взгляда.

— С удовольствием, — ответил Демон тихо. — После свадьбы, как положено, ты подаришь мне… свою девственность.

— Что?!

Она уставилась на него в недоумении. Вроде бы он не пил. Точно не пил! И по голове его, кажется, не ударяли. Тогда как же он забыл…

— Милая моя малышка. — Демон погладил ее по бедру. — Сладкая. Желанная.

У Полины перехватило дыхание. Он… серьезно?! Или опять издевается?

— Я бы и сейчас… с удовольствием, — продолжал шокировать Демон, перемещая ладонь выше. — Но так нельзя. Ты немного выпила. И немного расслабилась. Полагаю, завтра ты пожалеешь… о своих словах.

Она уже жалела, потому что выдала свою слабость. Потому что опять умоляла о внимании и ласке. Она такая… жалкая.

Тело реагировало на прикосновения сладкой дрожью, острым желанием, тянущей болью внизу живота. Демон добрался до трусиков, провел пальцами по ткани, прикрывающей промежность.

Полина хныкнула, подалась вперед бедрами.

— Останови меня, — выдохнул Демон.

Она упрямо мотнула головой. Пусть это случится сейчас! Она не пожалеет. Ни словом не упрекнет! Потому что если сейчас он уйдет… если оставит ее одну…

Демон наклонился и поцеловал ее в губы. Полина потянулась к нему, обвила руками шею.

— Нет, — сказал Демон, отстранившись. — Подними руки. Сцепи их.

Она послушалась, облизнув губы от предвкушения. Он огляделся, словно ища что-то взглядом, досадливо поморщился и… сдернул с нее трусики. Снял их совсем, свернул жгутом — и завязал узлом на запястьях.

— Это чтобы ты не забывала, как держать руки, — сказал Демон, расстегивая пуговицы на платье.

Он с ума сошел. Там их… пара десятков. Полина скосила глаза, наблюдая, как его пальцы медленно перебирают пуговки.

— Я могу снять… через голову, — предложила она.

— Нет. Лежи смирно, малышка.

А что еще ей остается? Но… господи-и-и… как же сладко, когда он называет ее малышкой. Своей малышкой…

Справившись с пуговицами, Демон снова коснулся губами ее губ. От долгого поцелуя в легких закончился воздух. Полина готова была просить о пощаде, когда он позволил ей дышать. Демон никуда не спешил: он целовал шею, ключицы, живот. Осторожно освободил грудь от чашечек бюстгальтера и долго играл с сосками, заставляя Полину стонать от удовольствия.

Кажется, между ног стало влажно. И, несомненно, горячо. Жар растекался по телу, внизу живота… порхали бабочки.

— Ди-и-има…

— Тише, малышка. Ничего не говори, если не хочешь меня остановить.

Она хотела, чтобы он никогда не останавливался. И, изнывая от нетерпения, ерзала по кровати. Одежда мешала, но Демон ее не замечал. Его пальцы и губы уверенно находили чувствительные местечки. И ласкали — одновременно уверенно и нежно, распаляя Полину все сильнее.

— Смотри на меня, — велел он, накрывая ладонью промежность. — Я хочу видеть твои глаза, малышка.

Полина послушно уставилась на него, хотя это было сложно. Демон ласкал клитор, и хотелось запрокинуть голову, выгнуться в пояснице, открыться навстречу. Возбуждение накатывало волнами, нарастало… А Полина плавилась под взглядом Демона, растворялась в нем.

Отдавалась ему…

Он так и не разделся. Не взял ее, как мужчина. Но она отдалась ему, подчинилась его воле. И, пусть на короткий миг, но стала счастливой.

Пальцы сжали клитор, умело надавили на чувствительную точку — и мир взорвался, разлетелся мелкими искрами, опаляя кожу. Полина вздохнула полной грудью — и в глазах потемнело.

— Ты сейчас такая красивая.

Голос Демона пробился сквозь гул в ушах, выдергивая Полину из теплой и уютной неги. Она представила, как выглядит со стороны — в расстегнутом платье, с обнаженной грудью и текущей по бедрам влагой.

Как же, красавица!

— Не веришь, — вздохнул Демон, хотя она ничего не сказала. — И снова будешь винить себя.

— Не буду, — пробурчала Полина, с трудом разлепляя глаза. — За это — не буду.