Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бабушка погладила кота по голове и ласково сказала: «Соколик наш, пойдём, миленький, я тебе ещё молочка налью».
Пока бабушка ходила с молоком, Маше пришла в голову мысль:
— Бабушка, а может его так и назовём — Финист ясный сокол, коротко Финя? — И повернувшись к коту продолжила, — котик, тебе нравится имя Финя?
По довольной и испачканной морде кота было совершенно понятно, что ему нравится молоко, а насчёт имени понять было уже сложнее.
— Ну знаешь, — сказала бабушка, — одно дело назвать кого–нибудь соколиком, а другое дело называть его так. Тут, того и гляди, кот ещё и летать начнёт. А это уже совсем непорядок. Так что давай уж он лучше Кузей будет.
— Кузя, Кузя, — позвала бабушка.
Но тут кот и ухом не повёл.
— Ну не хочешь быть Кузей, тогда можно Морковкой, — стала рассуждать бабушка, — ты ведь вон какой рыжий, прямо как морковь.
Кот с ужасом посмотрел на бабушку и попытался подать Маше какие–то знаки своей мордочкой, явно сигнализируя о том, что ему хватило в своё время и Рыжика.
— Ну бабушка, — попыталась урезонить её Маша, — ну ты представляешь себе серьёзного кота по имени Морковка? Его же все местные коты на смех поднимут, да ещё и куры, и гуси, а петух твой просто не будет уважать.
— Ну тогда Морковий, — не сдавалась бабушка, — и звучит так величественно. И звать можно ласково: «Морик, Морик». Или Морвик звучит лучше? А может быть Морвя?
Кот, похоже обиделся и ушёл под стол.
— Видишь, — сказала Маша, — ему не нравится. — Тут конечно с одной стороны мор–мор на мур–мур похоже, но с другой стороны мор — какое–нездоровое слово. Давай лучше его Рюриком назовём, — предложила она, вспомнив как раз из пройденного в этом году по истории России.
— А при чём здесь Рюрик? — спросила бабушка.
— Ну, во–первых, он был знаменитый князь, основатель царской династии рюриковичей, это величественно, — стала перечислять Маша. — Во–вторых, он пришёл на наши земли по приглашению, и стал защищать от недругов. Тебя котик тоже уже защитил от мыша и птиц прогнал. В-третьих, в его гербе был сокол, и имя может также и переводиться. А раз ты зовёшь кота соколиком, то пусть у него и имя соколиное. И не говори, что он летать начнёт, Рюрик ведь не летал. В-четвёртых, не исключено, что он был рыжим, как котик. И в-пятых, никакой он не скандинав, а был из прусско–балтийских славян, то есть немного свой, и значит мог объясняться на одном языке. А кот тоже понимает всё, что ему говорят. В общем, ему это должно понравится.
— Ну не знаю, — озадачилась бабушка. — А как мне его кликать, повтори быстро несколько раз Рюрик, Рюрик, Рюрик, Рюрик. Что выходит? Такое прозванье, что с морозу не выговоришь.
Маша попробовала, но выходило как–то не очень: то Юрик, то Рюри, то просто всё сливалось в одно длинное Рю, в общем, язык заворачивался.
— А где ты видела, чтобы княжескую особу по нескольку раз зазывали? — нашлась Маша. — Не бывало такого, за такое изгоняли со двора, это неуважением к правителю.
— Ну, допустим кот ещё никакой не правитель, — возразила бабушка, — правитель здесь я. И называть буду столько раз, сколько захочу, но с этим именем язык сломаешь.
— А можно коротко, — продолжала гнуть своё Маша, — Рюша. Или Рюня. Ну Рюка, на худой конец.
— Вот именно, что на худой, — всё сопротивлялась бабушка, — Рюка–крюка, Рюня — нюня, Рюша — хрюша. Его тоже с таким именем все здесь засмеют.
Судя по сопению из–под стола и периодическому мяуканью, кот тоже хотел предложить что–то своё, но у него никак не получалось.
— А вот ты знаешь, — начала вспомнила бабушка, — как раньше имена давали? Когда–то давно Русь была языческой. Тогда считали, что имя и судьба неразделимы. Людей называли по именам их богов — Ярило, Лада, Мара, Троян, Купава, Сварог. Или по характеру — Добрыня, Храбр, Стоян, Шумело, Тишило, Молчан, Забава. Первый ребёнок в семье — Первуша, второй — Вторак, долго ждали дитя — Ждан, а если появился неожиданно — Нечайко. Бледный родился — Беляк, толстый — Пузан, русый — Русак, худой — Худяк, буйный — Буян. Ещё имена составляли: Тихобой — тихо бьющий, Ярослав — яркая слава, Любомила — любимая, милая, Светозар — озарённый светом. Тысячи и тысячи имён: Путята (путный), Милонег (милый и нежный), Богдан (богом данный), Любава (любимая), Ясинка (ясная)… Сейчас такие редко встретишь.
Потом, после принятия христианства, церковь стала давать людям имена в честь своих святых (пророков да мучеников), причём по церковному календарю. Это были чуждые имена, имеющие в основном древние корни: греческие, еврейские, латинские. Агафья, например, с древнегреческого — добрая, Мария — с древнееврейского желанная, Василий, — с древнегреческого царский. А вот у нашего соседа дяди Сени — тоже древнегреческое имя Арсений, то есть мужчина.
«Это что же получается, — подумала Маша, — в древней Греции людей просто звали типа: «Эй, мужик!». Вот откуда это пошло… Так ведь совсем обидно как–то».
— Так вот, — продолжала бабушка, — после революции 1917 года детей стали называть в честь всего нового — вождей, событий и даже географических мест. Например, Виленор — В(ладимир) И(льич) Лен(ин) — о(тец) р(еволюции), Варлен — в(еликая) ар(мия) Лен(ина). Или Больжедор — боль(шевистская) же(лезная) дор(ога), Ким — коммунистический интернационал молодёжи, Вектор — ве(ликий) к(оммунизм) тор(жествует), Дотнара — до(чь) т(рудового) нар(ода). Или Даздрасмыгда — да здра(вствует) смы(чка) г(орода) (и) д(еревни). Появились Октябрина, Алгебрина, Гипотенуза, Электрина, Радий, Гелий, Иридий, Волга, Евразия и много–много других новых имён.
Потом все подуспокоились и вроде вернулись к устоявшимся за сотни лет иноземным именам. Но, думаю, теперь опять начнём разворачиваться к памяти своих предков, вернёмся к тому, как звали людей в Древней Руси.
— Ну ты, бабушка, даёшь, — удивилась Маша, — откуда ты это всё знаешь?
—