Следующим подведением черты, я бы даже сказал, закрытием темы (в данном случае темы клавирного полифонического искусства), служит сборник из 24 прелюдий и фуг, второй том «Хорошо темперированного клавира». Вы помните, я рассказывал в одной из предыдущих лекций, что в кётенские годы Бах написал первый том этого произведения, 24 прелюдии и фуги во всех тональностях с целью утвердить равномерную темперацию и дать всем тональностям равные права. В 1740-е годы перед Бахом такой прикладной задачи уже не стояло. Составил он второй том «Хорошо темперированного клавира» уже по другой причине, о которой мы сейчас с вами и говорим, – подытожить и свое мастерство, и всю эпоху. Прелюдии и фуги, входящие во второй том, писались в самое разное время. В 1744 году Бах их собрал, обработал, дополнил недостающее и привел к общему знаменателю.

Давайте послушаем фрагменты этого сочинения. «Прелюдия и фуга до минор». Прелюдия необыкновенно энергичная, а фуга полна полифонических ухищрений.

А сейчас мы послушаем «Прелюдию и фугу фа-диез минор». Прелюдия очень напевная, мягкая и грустная музыка. За этой чарующей красотой даже не замечаешь безупречности и сложности баховской полифонической техники. Фуга продолжает эту линию, одновременно эмоциональности и технической сложности, но уже в ином, очень энергичном ключе, изливаясь единым, глубоко волнующим, но в то же время строго организованном звуковым потоком.

И наконец, еще один фрагмент из второго тома «Хорошо темперированного клавира» клавира – «Прелюдия и фуга ля-бемоль мажор». Прелюдия исполнена необыкновенной внутренней энергией, что присуще позднему творчеству Баха, как будто ему были ведомы какие-то динамические основы мироздания и он выражал их течением своей музыки. Фуга очень светлого настроения прекрасно дополняет прелюдию.

Сосредотачиваясь на общих задачах запечатления в своих итоговых произведениях тех или иных сторон уходящей музыкальной эпохи, Бах не оставлял, разумеется своих повседневных обязанностей кантора. Он продолжал руководить церковной музыкой, но по большей части не писал ничего, а повторял многочисленные кантаты, сочиненные им в первые годы пребывания в Лейпциге, или приспосабливал под те или иные требующие музыки церковные события другие свои произведения. В них Бах вписывал недостающие музыкальные номера, как правило, краткие речитативы. Это была совершенно рутинная работа, но бывало, что как раз тут он создавал абсолютные шедевры. Я приведу вам один пример. В 1748 году Бах приспосабливал для благодарственного богослужения по поводу выборов в магистрат свою старую кантату, которая теперь носит № 69, и вписал в эту новую редакцию речитатив. Слова у него достаточно бездарны, вот послушайте:

  «Господь явил на нас великие дела! Он питает и содержит мир, хранит его и управляет им. Он творит больше, чем можем мы поведать. Но вот еще, о чем нужно упомянуть: что может быть лучше Божьего дара, когда дает Он нашему начальству дух мудрости, дабы оным на всякое время наказывать зло, поощрять добро, и днем и ночью пещись о нашем благе? Восхвалим за это Всевышнего; воззовем к Нему, чтоб Он и впредь был так же милостив к нам. То, что может вредить отечеству нашему, Ты, Боже, отвратишь от нас, и всяческую нам помощь ниспошлешь. Да, да, крестами же и бедствиями нас вразумишь Ты, но не казнишь».  

И вот на эти подобострастные вирши Бах единым росчерком пера пишет совершенно непостижимую, идеальную, божественную музыку.

Послушаем этот речитатив. Первые слова поются только в сопровождении органа. Но на словах «Но вот еще о чем нужно упомянуть: что может быть лучше Божьего дара, когда дает Он нашему начальству дух мудрости…» вступают струнные – и окутывают поющий голос невыразимо прекрасным, просто ангельским сиянием. Я думаю, что Бах здесь поднялся над мыслями о бренном начальстве, причинившим ему столько неприятностей, и возвысился духом ко Всевышнему, с мольбой к Нему вразумлять, а не казнить, о чем говорит текст.

Одно из немногих самостоятельных церковных сочинений Баха того времени – кантата № 140 «Wachet auf, ruft uns die Stimme» («Восстаните! зовет нас голос») на двадцать седьмое воскресенье по Троице. Это воскресенье выпадает редко, когда Пасха ранняя. Евангельские чтения этого дня – Притча о десяти девах. Воодушевившись хоралом Филиппа Николáи, замечательного немецкого поэта XVI века, Бах создает исключительное по степени проникновения в текст звуковую картину. Вот как звучит перевод первой строфы этого хорала:

   «Восстаните! зовет нас голос ночного стража высоко с стены: се, пробудись, град Иерусалим! В полунощный час сей взывают к нам светлейшие Уста: ах, девы мудрые, где вы? О, радость! се Жених грядет; воспряните, светильники возьмите! Аллилуйя! Приуготовьтесь на брак, навстречу выйдите Ему!»  

Послушаем необыкновенно вдохновенную, возвышенную музыку, написанную Бахом на этот хорал. Обратите внимание, в конце четвертой минуты звучания (4’45’’), когда хор начинает петь «Аллилуйя», Бах каким-то образом умудряется вложить в этот фрагмент такую радость и такую внутреннюю силу, что слушателю остается только изумляться. Наверное, именно таким по внутреннему и по первому чувству была первохристианская глоссолалия, говорение на языках.

В следующей лекции мы продолжим обзор творчества Баха в 40-е годы XVIII столетия.

Лекция 18

Иоганн Себастьян Бах. Часть 11

В предыдущей лекции мы начали рассматривать последний период творчества И. С. Баха, обнимающий собой 30–40-е годы XVIII столетия. Этот период, как мы говорили, характеризуется неким итожением как баховского творчества, так и всей эпохи музыкального барокко. Бах доводит уже даже не просто до совершенства, а до самых границ музыкального искусства изощренную полифоническую сложность и религиозную символическую насыщенность музыки, то, что позволяло старой музыке выполнять некую сверхзадачу, – быть частью универсального сотворчества человека и Бога, созидать некое, выходящее за рамки собственно музыки сакральное пространство.

Я рассказывал о том, что с начала 1730-х годов Бах стал издавать «Клавирные упражнения», цикл из четырех частей, состоящий из клавирных и органных произведений.

Четвертая, заключительная часть этого сборника, вышедшая в 1742 году, содержит так называемые «Гольдберг-вариации». Это название не баховское, композитор озаглавил это произведение просто – «Ария с 30-ю вариациями». Во всех биографиях Баха можно прочитать историю, связанную с появлением этого творения. Одним из учеников Баха был Иоганн Готфрид Гольдберг, пожалуй, самый талантливый и одаренный ученик лейпцигского мастера. Гольдберг написал очень мало, он умер совсем молодым человеком, в возрасте 29 лет, но десяток его произведений, дошедших до нас, просто поражают своим совершенством. Неслучайно долгие годы одна из его трио-сонат приписывалась самому Баху. Окончив обучение у Баха, Гольдберг