Таким образом, при достаточно высокой степени готовности обеих сторон договориться о мирном разрешении конфликта путем эвакуации Восточной армии из Египта такой шанс на этом отрезке времени был упущен. Клебер, не доверяя противнику, осторожничал и действовал слишком медленно, очевидно, даже не подозревая о том, сколь узким окном возможностей обладает его контрагент - Юсуф-паша, который не мог надолго прерывать движение своей армии без риска ее потерять. А поскольку в течение трехнедельной паузы сторонам не удалось не только прийти к согласию, но хотя бы даже вступить в прямой диалог, великому визирю ничего не оставалось, как вновь привести в движение свое многотысячное воинство, дальнейший путь которого пролегал теперь через Эль-Ариш.

21 декабря Дезе и Пусьельг отправили Клеберу известие о том, что корабль Смита появился наконец близ Дамьетты. В тот же вечер командор прислал им приглашение со следующего же дня приступить к переговорам. Более того, дабы максимально ускорить переход к обсуждению конкретных условий возможного соглашения, Смит уже в этом письме передал французам предложение визиря временно очистить Эль-Ариш и Катию под обещание вернуть оба форта обратно, если договориться не удастся. В противном случае, предупреждал англичанин, «Великая османская армия», уже стоящая на краю пустыни, просто вынуждена будет идти вперед, что неизбежно приведет к кровопролитию.

22 декабря французские парламентеры поднялись на борт «Тигра», где и провели первый раунд дискуссий. Вечером они спустились на берег, чтобы переночевать в форте Лесбе, откуда отправили в Каир сообщение о первом обмене мнениями, отметив, что предложение сдать Эль-Ариш и Катию в качестве условия перемирия они с ходу отмели как смехотворное. На следующий день переговоры возобновились. Однако повлиять на судьбу гарнизона Эль-Ариша они уже не могли.

Ранним утром того же 22 декабря авангард Реджеб-паши приблизился к Эль-Аришу. В течение дня подтянулись и остальные части корпуса. Отряд под командованием Ибрагим-бея перерезал дорогу на Катию, встав лагерем у источника Мессудия, другой сильный отряд кавалерии блокировал дорогу на Суэц. Началась осада, подробности которой мы можем узнать из отчета коменданта Казаля и «Дневника» капитана Бушара.

До вечера турки растекались по окрестностям форта, занимая исходные позиции. В 16 часов Реджеб-паша прислал парламентера с предложением о сдаче, которое Казаль вполне предсказуемо отклонил, заявив, что «будет защищать доверенную ему крепость до последней крайности, как того требуют честь и долг». Гарнизон был хорошо укомплектован и обладал достаточным запасом продовольствия и боеприпасов, чтобы продержаться те несколько недель, которые требовались основным силам армии для подхода на выручку. С наступлением темноты комендант отправил последнего из имевшихся в его распоряжении арабских лазутчиков в Каир с зашитым под подкладкой письмом к Клеберу. Позже выяснится, что гонец до места так и не добрался.

Если при сражениях в поле турецкие войска тогда нередко оказывались слабее европейских, более дисциплинированных и лучше выученных, то при ведении осад и обороне крепостей турки, напротив, практически ни в чем им не уступали. Особенно это касалось инженерных работ. Уже в первую ночь осады Эль-Ариша турки под руководством английских офицеров проложили первую параллель в 500 м от стен и построили на возвышенностях батареи, откуда начали систематическую бомбардировку форта.

Весь день 23 декабря был заполнен обычной рутиной осадных будней. Турки оборудовали новые огневые позиции и продолжали тянуть и углублять траншею. Французы артиллерийским обстрелом из крепости и ружейным огнем из укреплений предполья стремились им в этом помешать, одновременно восстанавливая у себя то, что было разрушено неприятельскими снарядами.

24 декабря стороны действовали по тому же сценарию. Турки, получавшие снабжение по морю, продолжали вести круглосуточную артиллерийскую бомбардировку форта и под прикрытием огня возводить всё новые батареи в его окрестностях. Закончив строительство первой параллели, они заложили вторую уже в 300 м от крепостных стен.

25 декабря было отмечено жаркой артиллерийской дуэлью, в ходе которой французам удалось подавить одну из вражеских батарей. Однако турки, продолжая тянуть вторую параллель и постепенно продвигаясь вдоль стен, вынудили французских стрелков покинуть предполье и отступить под стены форта. В тот же день к Эль-Аришу прибыл сам великий визирь с дополнительной артиллерией. Очевидно, соблюсти инкогнито ему не удалось, поскольку его приезд, как свидетельствуют Казаль и Бушар, был зафиксирован французами.

В ночь на 26 декабря турки заложили ход сообщения между первой и второй параллелями, продолжая под прикрытием огня своих батарей вести его и с наступлением дня. Турецкие стрелки заняли позиции вблизи форта, ведя по нему прицельный ружейный огонь, но были опрокинуты и отброшены стремительной вылазкой французских солдат с личным участием коменданта.

Несмотря на то что оборона форта шла вполне успешно и у его защитников имелось более чем достаточно ресурсов для дальнейшего сопротивления, вечером того же дня прозвенел первый тревожный звонок. Начальник артиллерии сообщил коменданту, что среди солдат замечено брожение: идет сбор подписей под неким подстрекательским письмом. Казаль предупредил о том командиров рот, приказав проявлять повышенную бдительность. Однако уже наутро ростки бунта, ранее посеянные подполковником Бромлеем, проклюнулись на поверхность. Рассказывает капитан Бушар:

«В 8 часов капрал 13-й полубригады принес письмо коменданту. Этого человека дотошно расспросили, но он не смог или не захотел ничего сказать ни о содержании письма, ни о том, от кого он его получил. Похоже, он не состоял в заговоре. По крайней мере, его имени не было среди подписантов. Это письмо, сопровождавшееся восемьюдесятью подписями солдат и унтер-офицеров разных подразделений, было выдержано примерно в следующих выражениях:

“В форте Эль-Ариш, 4 нивоза VIII года Республики единой и неделимой [25 декабря 1799 г.].

Благоразумие, недоверие, память о Яффе.

Солдаты, составляющие гарнизон Эль-Ариша, гражданину коменданту форта.

Извольте, гражданин комендант, сдать находящийся под вашим командованием форт врагу в течение 12 часов. Убежденные в том, что больше не можем оказывать сопротивление; видя, что для ухода за ранеными нет больше ни инструментов, ни медикаментов, мы вас призываем покончить с этим делом и снискать уважение своих товарищей”».

Комендант, собрав офицеров, ознакомил их с содержанием послания, после чего было принято решение утром следующего дня провести общее построение личного состава, где рассказать о сложившейся ситуации и о том, «каким позором они покроют себя в глазах даже османской армии», если там узнают о происходящем внутри форта.

День прошел как обычно: осажденные и осаждающие вели инженерные работы, пытаясь артиллерийским и оружейным огнем воспрепятствовать в том неприятелю. За ночь турки установили еще одну батарею, ближе к форту, что позволило усилить его обстрел.