«Министры Высокой Порты оказали мне честь, дав прочесть два письма, написанных вами Его превосходительству великому визирю и генералу Клеберу. Они сказали, что абсолютно невозможно согласиться на перемирие, которое дезорганизует уже собранную армию, даст французам время для подготовки к сопротивлению и, упустив текущий момент, позволит прибыть в Египет обещанному Бонапартом подкреплению. Вы же знаете, что войска, долго находясь в бездействии на одном месте, начинают вести себя недисциплинированно. Нужно поэтому думать о возможных последствиях еще до того, как они наступили. Министры ждут вашего ответа, чтобы двинуть вперед войска. Те горят желанием вступить в бой. Они жаждут обрести славу. Недавно они захватили в Арише несколько французских пленных, были награждены, и эта награда умножила их храбрость. И, наконец, обстоятельства момента требуют принятия решения, каким бы оно ни было».

Таким образом, перед началом переговоров каждая из сторон имела на руках определенные козыри. Для Клебера таким козырем было время: оно работало на него, ибо каждый день отсрочки военных действий ослаблял армию визиря, вынужденную простаивать в бездействии, страдая от непогоды и лишений. И напротив, первое же серьезное столкновение было чревато для французов непредсказуемыми рисками: бунт в Дамьетте выявил серьезные моральные проблемы в их войсках. Сила же турецкой армии как раз и состояла в движении и высоком боевом духе, подпитывавшемся ожиданием щедрых наград и богатой добычи в случае победы. Однако едва лишь возникала заминка, как это пестрое и не слишком дисциплинированное объединение разнородных войск из разных частей империи, не имевшее четко налаженной системы снабжения, начинало испытывать серьезные затруднения морального и материального порядка. И всё же визирь не хотел упускать возможности мирным путем договориться с французами об их эвакуации из Египта, чтобы не испытывать удачу в открытом бою, где до тех пор турки неизменно терпели поражение. Но такой договоренности ему нужно было достичь очень быстро, для чего требовалось сохранять на руках такой важный козырь, как высокий боевой дух турецких солдат. Для поддержания его нужен был новый успех, и взятие Эль-Ариша вполне для этого подходило.

2 июня 1799 г., когда изнуренные Сирийской кампанией французские войска медленно тянулись через Эль-Ариш обратно в Египет, полковник Пьер Жакотен, главный инженер-географ Восточной армии, так описал это место в своем дневнике: «Эль- Ариш - форт в форме квадрата стороной от 85 до 90 туазов, фланкированный четырьмя восьмиугольными башнями. Деревня с севера от него, прежде довольно значительная, уже на две трети снесена. Надо снести остальное, чтобы освободить подходы к форту, который предполагается окружить рвом и усилить новыми укреплениями. Главнокомандующий [Бонапарт] решил, что здесь будет находиться гарнизон в 500 чел. с четырьмя инженерами. Это место рассматривается как ключ к Сирии...»

Бонапарт в оставленной Клеберу инструкции определил, как мы видели, Эль-Ариш несколько иначе - «ключ к Египту». Хотя точнее, наверное, было бы назвать его «замок Египта», не взломав который никакая армия из Сирии пройти в Египет не могла.

7 июля 1799 г. геометр Луи Коста (Costaz) в газете Courrier de l'Egypte объяснил то особое значение, которое этот форт имел для обороны страны:

«Форт Эль-Ариш дает многочисленные преимущества тому, кто им владеет. Он позволяет пользоваться объемистыми резервуарами пресной воды, которая хоть и не столь чиста, как в Ниле или Сене, но вполне пригодна для питья. Он дает возможность устроить здесь склады для снабжения войск, как той армии, что, перейдя пустыню, собирается идти из Египта в Сирию, так и той, что намерена пройти из Сирии в Египет. Этот форт всегда составлял часть Египта и необходим для его безопасности. Необходим он и для того, чтобы предпринимать наступательные действия в направлении Сирии всякий раз, когда враг готовит там силы вторжения. Даже не думая включать его в план разрушения, как мы поступали со всеми захваченными нами укреплениями по пути в Сирию, генерал Бонапарт приказал его усилить. Работы здесь не прекращались на протяжении всех тех четырех месяцев, что мы его занимаем. Только что туда дополнительно направили инженеров с новыми ротами рабочих, дабы усовершенствовать сделанное и еще больше укрепить его мощь».

Однако «укрепить мощь» Эль-Ариша на практике оказалось гораздо сложнее, чем на бумаге. Генерал Рейнье, анализируя по горячим следам причины неудачи Египетской экспедиции, так отозвался об Эль-Арише: «...Строительство шло крайне медленно в пустыне, где всего недоставало; путь по морю не был свободен, а припасов, доставляемых на верблюдах, едва хватало для очень слабого гарнизона. . Начатые работы не были завершены, и этот пункт оказался весьма слабо укреплен, когда армия визиря пришла осадить его в нивозе VIII года [в декабре 1799 г.]».

Спустя семь месяцев после захвата французами Эль-Ариша капитан инженерных войск Пьер-Франсуа Ксавье Бушар, прибывший сюда 28 сентября 1799 г. для прохождения службы, нашел его примерно в том же состоянии, что и ранее полковник Жакотен: «Форт Эль-Ариш удален от моря примерно на 4 км. Он построен на холме, над которым с юга в досягаемости артиллерийского огня доминируют несколько песчаных возвышенностей. Он состоит из четырех не укрепленных земляной насыпью [курсив мой. - А. Ч.] стен, сходящихся перпендикулярно и фланкированных по углам четырьмя восьмиугольными башнями. Средняя толщина стен - от 2 до 4 м, башен - 3 м. Стены и башни сделаны из камня хорошей кладки».

Это описание хорошо дополняется тем, которое сделал последний комендант Эль-Ариша Луи-Жозеф-Элизабет Казаль в отчете об осаде форта, написанном 31 декабря 1799 г. уже в турецком плену:

«Стены фланкированы четырьмя небольшими, плохими башнями шестиугольной формы; по два фаса каждой из них не видны ни с какой точки стены и, соответственно, позволяют безопасно приблизиться вражескому подрывнику. Парапет толщиной в три фута, в котором сделаны бойницы, венчает башни, но у парапета поверх всех четырех стен толщина только 1,5 м. Снаружи только две стороны были прикрыты грудой обломков от снесенной деревни, основание двух других и даже двух башен просматривается извне. Ворота прикрывал небольшой люнет, а одну из башен - недостроенный бастион, высота стен которого достигала 14- 15 футов [4-4,5 м]. Внутри каждой из башен имелся закрытый погреб для складирования пороха и боеприпасов...»

Одним словом, несмотря на внешне довольно солидный вид - толстые каменные стены, высокие башни, форт не соответствовал требованиям военно-инженерной науки того времени. Не прикрытые земельной насыпью или хотя бы «грудой обломков» стены были уязвимы для артиллерии, а возле построенных по старинке башен имелись «мертвые зоны», не простреливаемые фланговым огнем. Строительство внешних земляных укреплений, которые могли бы компенсировать слабости каменной крепости, в основном еще даже не начиналось, а там, где к нему всё же приступили, завершить не успели.

* * *

Клебер, как мы ранее видели, с известным скептицизмом отзывался в письме Директории о возможностях защиты Эль-Ариша. Тем не менее, возглавив армию, он предпринял ряд мер по укреплению обороны на этом направлении. Уже 17 сентября 1799 г. он переподчинил гарнизон форта, ранее находившийся в ведении генерала Вердье, командующего округом Дамьетты, генералу Рейнье, чья дивизия прикрывала направление Салихии - Каир. Это должно было улучшить оперативное управление войсками: Вердье отныне мог сосредоточиться на охране побережья, а Рейнье, перед которым стояла задача прикрывать кратчайший сухопутный путь из Сирии к Каиру, получил под свое начало форпост этого маршрута.