Значит, мы и вправду можем оказаться в Белом Свете – самом неизученном месте Вселенной, где пропадают все сигналы, а жизни нет. Как–то Цербер обмолвился, что его люди наткнулись на якобы корабль Мёртвого Узурпатора, но что–то мне в это не верится.

– Но «Пристанище»… если оно включится, то способно выдать Файю, – заметила я.

– Вряд ли. Пусть оно и в оптимальном состоянии, для этого нужен специальный код активации, который забыт всеми.

На этот счёт я решила промолчать: наверняка много кто исследовал эти самые «Пристанища», и, возможно, разгадал принцип их работы. За один такой код запросят столько импер, что даже Бароны покажутся нищими. Недавно же учёные из одной алой планеты смогли почти что запустить «Пристанище», так что остаётся уповать на то, что Файя очень далеко от планет с разумными расами.

– Файя круглосуточно охраняется кораблями с Завоевателями, – разглядев на моём лице сомнения, мягко произнёс Дамес. – Возможно, это единственное безопасное место во всей Вселенной.

– Знаешь, меня это не очень успокаивает, – призналась я, обняв себя за плечи и смотря на плитку под ногами. – Особенно учитывая тот факт, что я была создана для безотказного выполнения команд. Если кто–то узнает о коде, который может включить во мне… монстра, то никому не поздоровится. А хуже ещё то, что обычной пулей дыру в моей голове не проделать.

– Мы что–нибудь придумаем.

– Ты имеешь в виду код или оружие? – криво улыбнулась я.

– И то и другое. Может, шоковый пистолет поможет?

– Сдержит, – поправила я. – По крайне мере, меня можно лишить глаз и отправить на Серфекс.

Дамес поморщился, кивнув на полотенце. Я послушно взяла в руки мягкую пушистую ткань, демонстративно отвернувшись, когда врас вылезал из воды.

– И вот что я там не видела? – вслух пробормотала я, ощутив, как забирают полотенце из руки.

Обернув нижнюю часть тела так плотно, словно я могла видеть сквозь ткань, Дамес отряхнул влажные крылья. С них фонтаном полилась вода, задев меня, пусть я и успела отойти. Смахнув с лица влажные капли, я взглядом обвела враса: хорошо сложенное тело, широкие плечи, смуглая кожа, словно загорела на солнце, кубики пресса и жгуты мышц на руках и ногах. Он много тренировался, это видно сразу, но причина этого меня коробила. На Файю никто не нападёт, как он меня уверял, но независимо от этого сам проводит свободное время в тренировочном зале.

– Когда твоя коронация? – слова слетели с губ прежде, чем я успела их обдумать.

Дамес так и замер, вытирая волосы вторым полотенцем. Закинув его на плечо, он прошёл к скамейке, и невольно я обратила внимания на его спину: крылья и вправду врастали в лопатки, светлыми пёрышками покрывая кожу этом месте. У Ориаса всё было не так: его спину покрывали шрамы и татуировка.

– В ночь на последний день Вселенного Колеса, – опустившись на скамейку, негромко произнёс Дамес. – Бесконечно сто тридцать третий год с того дня, как Геноцид пожрал половину Вселенной.

У меня в животе всё неприятно стянуло.

Во Вселенной было лишь три самых ужасных случая, перевернувших многие галактики вверх дном: отделение Бароний от Содружества, нападение Мёртвого Узурпатора и Чёрный Геноцид, способствовавший резкому сокращению жизней почти на одну треть. О нём… не принято говорить, как уже можно было понять. Но надо же пояснить, почему годы исчисляются со знака «бесконечность». Так вот – эта дата укоренилась в тот день, когда Геноцид смогли остановить, но к тому моменту большая часть существ и планет Вселенной вымерло, обратившись в пепел. Да–да – целые планеты стали покрыты пеплом, земля их стала чёрной и кое–где потрескалась. Эти «сектора», где произошёл Геноцид, закрылись раз и навсегда, дабы дремавший там вирус вновь не уничтожил на этот раз уже всю Вселенную.

Кто вызвал Геноцид, был это вирус или за этим стояли живые существа, и специально ли – до сих пор загадка. Прошло сто тридцать два года с того момента, а никто ничего до сих пор не выяснил. Так что прозвали это Чёрным Геноцидом, и тех, кто за ним якобы стоял, упекли на Серфекс.

– Дамес, – тихо произнесла я, осторожно опустившись рядом с ним и чувствуя жар от его кожи. Врасы были горячее людей, потому и не мёрзли в холодных водах. Видимо, место, в котором они раньше жили, было весьма холодным, – ты не думаешь, что Айна… она не готова. Хоть ей и внушают это с детства, забив все мысли, но она… она ребёнок. Я и то была на пару лет старше, когда легла в постель с…

Я вовремя прикусила язык.

– Неважно. Просто скажи мне вот что: сколько будет Айне, когда у неё под сердцем будет ребёнок? Четырнадцать, пятнадцать? Звёзды, да она сама будет ребёнком в это время! Ребёнком, который хочет мир познать, а не сидеть в четырёх стенах с одними фрейлинами, запертым в своём кабинете братом, а по совместительству и мужем, и мечтать, как в один день проберётся на корабль к Ориасу.

– Айна не такая…

– Как будто ты таким не был, – перебила его я, и по смутившемуся взгляду поняла, что попала в точку. – Почему вам просто нельзя взять и выбрать себе того, кто действительно нравится? Может, даже эти самые Чувства проснутся…

– Примечательно, что тот, кто не знает о Чувствах, говорит про их проявление, – раздался сбоку насмешливый голос.

Я подскочила на ноги как ужаленная, повернувшись к плавно вошедшей диве Мините и со скрипом на зубах поклонившись. За ней вплыли три фрейлины, тут же зардевшись при виде полуголого Дамеса. Тот встал за мной, учтиво склонив голову перед матерью.

– Уже переписываешь законы на свой лад? – с опасной искрой в лазурных глазах поинтересовалась дива Минита.

Я не могла не заметить сверкающую серебром и лазуритом одежду, похожую на морскую волну с пеной на подоле и рукавах. Светлые волосы с сединой были забраны в высокую кичку со струящимися вниз прядями, в которых мелькал жемчуг. Волосы были зачёсаны так, чтобы скрыть шрамы на виске.

Я как–то упоминала, что дива Минита могла поспорить красотой с Матерью Аай, так вот, в связи с последними событиями, дива Минита смело завоёвывает первое место, даже не смотря на свои шрамы и солидный возраст.

– Это вряд ли доступно мне на сегодняшний день, – как можно учтивее улыбнулась я.

– Надеюсь, никогда