Певица оказалась превосходной, хотя я не поняла ни слова из того, что она пела. Она появилась поздно, когда здесь уже стало многолюдно и шумно; публика время от времени умолкала над пивом, слушая музыку, а стук между произведениями становился все громче и неистовее. Я заказала достаточно пива, чтобы оправдать свое продолжительное присутствие, но большую часть не выпила. Я не человек, но у меня человеческое тело, и слишком большое количество пива неприемлемо притупило бы мою реакцию.

Я оставалась там допоздна, а потом пошла к нашему жилищу по затемненной улице, встречая то парочку, то троицу, которые болтали друг с другом, не обращая на меня внимания.

В крошечной комнате я обнаружила спящую Сеиварден — она лежала неподвижно, дыхание было ровным, лицо и конечности расслаблены. В ней чувствовалось какое-то не поддающееся определению спокойствие, которое наводило на мысль, что я впервые вижу ее в настоящем, безмятежном сне. На какой-то миг я поймала себя на мысли, не приняла ли она кеф, но денег у нее не могло быть, она никого не знает и не говорит ни на одном из языков, которые я здесь слышала.

Я легла рядом с ней и уснула.

Я проснулась через шесть часов, и невероятно, но Сеиварден все так же лежала рядом и по-прежнему спала. Не думаю, что она просыпалась, пока спала я.

Она может отдыхать столько, сколько сможет. В конце концов, я не спешу. Я поднялась и вышла.

Ближе к медицинскому центру улица стала шумной и переполненной. Я купила у продавца на обочине миску горячей молочной каши и продолжала идти вперед, туда, где дорога огибала больницу и уходила к центру города. Автобусы останавливались, выпускали пассажиров, подбирали других, продолжали свой путь.

В потоке людей я увидела кого-то знакомого. Девочку из дома Стриган и ее мать. Они заметили меня. Глаза девочки округлились, она слегка нахмурилась. Выражение лица ее матери не изменилось, но они обе свернули, чтобы подойти ко мне. Казалось, они меня караулили.

— Брэк, — сказала девочка, когда они остановились передо мной. Она была подавлена, что для нее казалось нехарактерным.

— С твоим дядей все в порядке? — спросила я.

— Да, с дядей все хорошо. — Но ее явно что-то беспокоило.

— Твой друг… — сказала ее мать бесстрастно, как всегда. И умолкла.

— Да?

— Наш флаер припаркован рядом с твоим, — сказала девочка, явственно страшась сообщить плохие новости. — Мы видели его, когда вернулись с ужина вчера вечером.

— Рассказывай. — Я не испытывала удовольствия от напряженного ожидания.

Ее мать, как ни странно, нахмурилась.

— Сейчас его там нет.

Я ничего не сказала, ожидая остального.

— Ты, должно быть, его деактивировала, — продолжила она. — Твой друг взял деньги, и люди, которые заплатили ему, утащили флаер.

Персонал стоянки не должен был задавать вопросы, они видели Сеиварден со мной.

— Она не говорит ни на каких языках, — возразила я.

— Они делали очень много движений! — объяснила девочка, размахивая руками. — Много показывали пальцами и говорили очень медленно.

Я сильно недооценила Сеиварден. Конечно — она выжила, перемещаясь с места на место с одним только языком — радчааи, и, возможно, без денег, но тем не менее умудрилась чуть не загнуться от передозировки кефа. И вероятно, не однажды. Она могла управлять собой, хотя и делала это плохо. Она вполне была способна добыть то, что хотела, без всякой помощи. И хотела она кефа, и она его нашла. За мой счет, но это ей было не важно.

— Мы знали, что это неправильно, — заявила девочка, — поскольку ты сказала, что вы остановились только на одну ночь по пути в космос, но никто бы нас не послушал, мы ведь просто пастухи бовов. — И уж тем более тип, купивший флаер без документов, без доказательств владения им, — более того, флаер, который был намеренно деактивирован, чтобы помешать взять его любому, кроме владельца. Так что это была очень хорошая мысль — избежать столкновения с таким типом.

— Даже не знаю, — добавила мать девочки с косвенным осуждением, — что за друг такой этот твой друг.

Не мой друг. Никогда не был моим другом: ни сейчас и ни в какое другое время.

— Благодарю за то, что рассказали мне.

Я пошла на стоянку — и флаер действительно исчез. Вернувшись в комнату, я обнаружила Сеиварден по-прежнему спящей или, во всяком случае, по-прежнему без сознания. Сколько же кефа удалось ей купить за флаер, подумала я. И думала я об этом, только пока извлекала из сейфа свой рюкзак и платила за ночь, — после этого Сеиварден должна будет сама заботиться о себе, что, видимо, представляло для нее несложную задачу, — и отправилась искать транспорт, чтобы уехать из города.

Был автобус, но первый ушел за пятнадцать минут до того, как я о нем спросила, а следующий будет только через три часа. Вдоль реки на север ходил поезд, один раз в день, и, как и автобус, он уже ушел.

Я не хотела ждать. Я хотела убраться отсюда. А в особенности я не хотела снова встречаться с Сеиварден, даже мельком. Температура здесь в основном выше нуля, и я способна проходить большие расстояния. Следующий достойный упоминания город находился в соответствии с картами, которые я видела, всего в одном дне пути отсюда — если я пересеку стеклянный мост, а затем отправлюсь напрямую по сельской местности, а не пойду по дороге, которая огибала реку и широкую расщелину моста.

Мост — в нескольких километрах за городом. Пешая прогулка принесет мне пользу, в последнее время я недостаточно двигалась. Мост сам по себе мог оказаться довольно интересным. Я двинулась к нему.

Когда я прошла немногим более полукилометра, мимо жилых домов и продуктовых магазинов, которые окружали медицинский центр, и оказалась в соседнем жилом районе — среди домов поменьше, бакалейных лавок, магазинов одежды, скоплений низких квадратных домов, соединенных крытыми переходами, — меня стала догонять Сеиварден.

— Брэк! — прохрипела она, задыхаясь. — Куда ты идешь?

Я не отвечала и только прибавила шаг.

— Брэк, черт подери!

Я остановилась, но не повернулась. Подумала, не поговорить ли? Мне не пришло в голову ничего хоть сколько-нибудь сдержанного: что бы я ни сказала, ничего хорошего не выйдет. Сеиварден поравнялась со мной.

— Почему ты меня не разбудила? — спросила она. Ответы пришли мне на ум, но я удержалась от того, чтобы произнести какой-нибудь вслух, и, вместо этого, снова пошла вперед.

Я не оглядывалась. Мне было все равно, идет она за мной или нет, и я надеялась, что нет. Я точно не чувствовала ответственности за нее и не боялась, что без меня она станет беспомощной. Она в состоянии позаботиться о себе.

— Брэк, черт подери! — снова позвала Сеиварден. А затем выругалась, и я услышала ее шаги позади себя и снова ее затрудненное дыхание, когда она догнала меня. На сей раз я не остановилась, но несколько ускорила шаг.