Но что-то привлекло ее внимание к тому отрезку времени. И тот недействительный код доступа — ни один из кодов Анаандер Мианнаи никогда не был недействительным, не мог быть. И почему я открыла на недействительный код доступа? Когда одна Анаандер, в кают-компании Вар, нахмурилась и сказала: «Нет, ничего» — и лорд Радча переключила внимание на более свежие воспоминания, я испытала огромное облегчение.

Тем временем моя капитан и все мои офицеры занимались повседневными делами: тренировались, упражнялись, ели, разговаривали, не зная, что на борту находится лорд Радча. Все это неправильно.

Лорд Радча посмотрела, как мои лейтенанты Эск обмениваются репликами за завтраком. Три раза. Не меняя выражения лица. Один Вар поставила чашки с чаем возле каждого из двух одинаковых, одетых в черное тел в кают-компании Вар.

— А лейтенант Оун, — спросила одна Анаандер, — была вне твоего поля зрения после того происшествия? — Она не уточнила, какое происшествие имеет в виду, но она могла говорить только о том деле в храме Иккт.

— Нет, мой лорд, — сказала я, используя рот Один Вар.

На моей палубе центрального доступа лорд Радча набирала коды доступа и коды замены, которые позволят ей изменить в моем разуме все, что она пожелает. Недействительный, недействительный, недействительный. Один за другим. Но каждый раз я подтверждала сигналом доступ, которого она в самом деле не имела. Я испытывала нечто вроде тошноты, начиная осознавать, что, должно быть, произошло, но не имея никакого доступного воспоминания об этом, чтобы подтвердить свои подозрения, сделать эту проблему ясной и недвусмысленной для самой себя.

— Она когда-нибудь обсуждала это событие с кем-то?

Ясно было только одно: Анаандер Мианнаи действовала против самой себя. Тайно. Она разделена надвое — по крайней мере, надвое. Я могла видеть лишь следы другой Анаандер, той, что поменяла коды доступа, коды, которые, как ей казалось, она меняет только сейчас, в своих интересах.

— Она когда-нибудь обсуждала это событие с кем-то?

— Кратко, мой лорд, — ответила я. По-настоящему испугавшись впервые за свою долгую жизнь. — С лейтенантом Скаайат со «Справедливости Энте». — Как мог мой голос — Один Вар — звучать так спокойно? Откуда я знала, какие слова произнести, как ответить, когда сама основа всех моих действий — даже причина моего существования — оказалась подвергнута сомнению?

Одна Мианнаи нахмурилась — не та, которая говорила.

— Скаайат, — сказала она с легкой неприязнью. Казалось, она не заметила моего внезапного страха. — Оэр внушают мне опасения. — (Оэр — фамилия клана лейтенанта Скаайат, но какое это имеет отношение к событиям в храме Иккт, я себе не представляла.) — Я никогда не могла найти никаких доказательств. — Это тоже прозвучало для меня загадочно. — Проиграй мне этот разговор.

Когда лейтенант Скаайат сказала: «Если собираешься выкинуть что-нибудь настолько безумное, дождись, когда это сможет что-то изменить», — одно тело резко наклонилось вперед и произнесло хриплое ха, и это прозвучало очень зло. Несколько мгновений спустя, при упоминании Айми, брови дернулись. Я тут же испугалась, что лорд Радча заметит мое смятение, вызванное опрометчивым, откровенно рискованным развитием этого разговора, но она ничего не сказала. Не почувствовала этого, как и моего потрясения от того, что она больше не одна личность, а две, и к тому же в конфликте друг с другом.

— Ничего не доказывает. Недостаточно, — произнесла Мианнаи рассеянно. — Но это опасно. Оэр следовало бы склониться на мою сторону. — Почему она так считала, я поняла не сразу. Оэры происходили из самого Радча, они изначально обладали богатством и достаточным влиянием, чтобы критиковать власть, и они это делали, хотя обычно достаточно умело, чтобы не подвергать себя настоящей опасности.

Я знала клан Оэр очень Давно, у меня служили их молодые лейтенанты, я знавала их капитанами других кораблей. Надо сказать, ни один представитель семейства Оэр, подходивший для военной службы, не выказывал склонностей своего клана в наивысшей степени. Избыточно острое чувство несправедливости или склонность к мистицизму не очень-то согласуются с аннексиями. Как и богатство, и социальное положение, — благородное негодование любой Оэр неизбежно слегка отдавало лицемерием, учитывая удобства и привилегии, которыми наслаждался такой древний клан; одни проявления несправедливости были для них совершенно очевидны, некоторых других они никогда не замечали.

Во всяком случае, язвительный практицизм лейтенанта Скаайат был не чужд ее клану. Это было проявлением все той же склонности клана Оэр к благородному негодованию — в смягченном, более приемлемом варианте.

Несомненно, каждая Анаандер думала, что именно ее дело — более справедливо. (Более правильно. Более выгодно. Безусловно.) Учитывая склонность клана Оэр к справедливым делам, граждане, принадлежащие к этому семейству, должны поддержать правильную сторону. Если бы они вообще знали, что в это вовлечены некие стороны.

Это, конечно, предполагало, что любая часть Анаандер Мианнаи думала, что любым представителем клана Оэр руководит страсть к справедливости, а не своекорыстие, прикрытое уверенностью в собственной добродетельности. А любым членом семейства Оэр могло в разные времена управлять как одно, так и другое.

Тем не менее было вполне возможно, что некая часть Анаандер Мианнаи думала, будто Оэр (или некоего конкретного представителя этого клана) нужно лишь убедить в справедливости ее дела, чтобы она выступила в его защиту. И несомненно, она понимала, что если Оэр — любую Оэр — не убедить, она станет ее непримиримым врагом.

— А вот Сулейр… — Анаандер Мианнаи повернулась к Один Вар, которая молча стояла у стола. — Дариет Сулейр, кажется, союзник лейтенанта Оун. Почему?

Этот вопрос почему-то встревожил меня.

— Не могу быть совершенно уверена, мой лорд, но я полагаю, что лейтенант Дариет находит лейтенанта Оун компетентным офицером, и, разумеется, она считается с лейтенантом Оун как со старшим в подразделении. — И возможно, она чувствует себя уверенной в собственном положении, чтобы не обижаться на лейтенанта Оун за то, что та имеет над ней власть. В отличие от лейтенанта Иссаайа. Но я этого не сказала.

— Значит, это не имеет никакого отношения к политическим симпатиям?

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, мой лорд, — сказала я вполне искренне, но с растущей тревогой.

Заговорило другое тело Мианнаи:

— Дурака со мной валяешь, корабль?

— Прошу прощения у моего лорда, — ответила я, по-прежнему говоря через Один Вар, — если бы я знала, что именно ищет мой лорд, я бы лучше справилась с предоставлением соответствующей информации.

В ответ Мианнаи спросила:

— «Справедливость Торена», когда я в последний раз посещала тебя?

Если бы те коды доступа и замены были бы действительны, я бы совершенно не смогла ничего скрыть от лорда Радча.