– Ты называешь себя Жрицей Луны, – на этот раз Гвинет выступила из толпы и обратилась к Мари напрямую, – но как же Зора?

– О, я тоже ваша Жрица, – не раздумывая, ответила Зора. – Мы с Мари решили внести кое-какие изменения. И первое из них – отказаться от закона, который гласит, что в Клане может быть только одна Жрица Луны. – Она повела плечиком. – Это же бессмысленно.

– Но так было всегда! – воскликнула другая женщина, которую Мари разглядеть не удалось.

– Вы хоть представляете, как тяжело одному человеку отвечать за лечение, омовение, ведение архивов и переговоры с целым Кланом? – спросила Мари, уперев руки в бока и смело глядя на перешептывающихся женщин.

– Я представляю! – сказала Зора и добавила: – А ведь мне еще не приходилось исполнять обязанности Жрицы целого Клана. Это тяжелая, выматывающая работа. Взваливать дело такой важности на одну-единственную женщину откровенно глупо. Леда умерла. Вы знаете, что произошло с нашими мужчинами после того, как ни я, ни Мари не смогли их омыть. – Она приподняла подол туники, открывая лиловые синяки и воспаленные следы от укусов. – Вот что бывает, когда в Клане только одна Жрица и она умирает. Я лично сделаю все возможное, чтобы этого не случилось ни с одной из вас.

– Я согласна. Знайте, что мы с Зорой примем любую сероглазую девочку, которая захочет учиться ремеслу Жрицы Луны, – сказала Мари.

– Верно, – подхватила Зора. – Хотя призывать луну и омывать Клан способны лишь единицы, талант к целительству может скрываться во многих из нас.

– Или к ведению архивов, – добавила Мари. – Или к переговорам. Мы все должны использовать наши сильные стороны для общего блага. Все мы. – Она обвела рукой и Клан, и Псобратьев. Она хотела продолжить – сказать, что они станут сильнее и лучше и повысят свои шансы на выживание, если согласятся принять Ника и его друзей в Клан или, по крайней мере, признают их новоиспеченную Стаю своим союзником, но видела, что ее народу и без того есть над чем подумать. Мари опасалась, что если она продолжит, то перейдет невидимую границу, которую нельзя переходить. – Но у нас еще будет время поговорить об этом и вместе выбрать для Клана новый путь. Я вижу, что ваша Жрица – одна из Жриц – уже омыла Клан. – Она широко улыбнулась Зоре, и та, откинув за спину густые волосы, улыбнулась в ответ.

– Так и есть, Жрица Луны. Теперь осталось только открыть празднование Бельтейна Танцем Плетения.

От радости и переживаний у Мари закололо кожу. Танец Плетения! Она знала его с самого детства. Они с Ледой вместе репетировали, танцуя вокруг идола Матери-Земли над входом к нору каждый Бельтейн после того, как Леда возвращалась с собрания. Но с Кланом Мари танцевала лишь однажды: тогда ей едва исполнилось шесть зим и на ее коже еще не проступил филигранный солнечный узор, не оставляющий сомнений в ее происхождении и том, что его нужно скрывать от Клана.

Теперь Мари стояла перед остатками маминого Клана, не таясь, и ощущение свободы от отпавшей необходимости прятаться переполняло ее и проливалось наружу.

– Мари, все ждут, когда ты начнешь, – зашептала ей Зора.

– Ах да, – прошептала она в ответ. Она посмотрела на Ника и остальных. – Вам лучше отойти подальше. Когда мы начнем, в круге станет довольно тесно.

Ник посмотрел на нее озадаченно, но отступил вместе с остальными к Шене, О’Брайену и раненым девушкам, сидевшим у костра на границе круга.

Мари опустила глаза на Ригеля, который остался сидеть рядом, с довольным видом вывалив язык. Она уже хотела сказать ему идти к Лару, чтобы не мешать танцу, но вдруг поняла все значение этого шага. Если она отошлет Ригеля, пусть даже на границу круга, то и часть ее души останется не у дел, превратит ее из полноправного члена Клана в стороннего наблюдателя.

Нет. Я никогда с тобой так не поступлю.

– Держись рядом, малыш. Сейчас мы будем танцевать.

Мари выступила вперед и вскинула руки над головой, словно пыталась дотянуться до луны. Ригель шагнул за ней, коснувшись теплым плечом ее ноги. Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, отрешившись от наблюдающей толпы, и представила радость, которую бы испытывала ее мама, будь она здесь и наблюдай за тем, как ее дочь ведет за собой Клан, а ее мечта становится реальностью.

Звонким и сильным голосом Мари начала петь, по традиции выводя мелодию в одиночку:

Когда к песне присоединились барабаны, флейты и мелодичные голоса, Мари начала танцевать, а те из женщин, кто был не слишком серьезно ранен и еще сохранил какие-то силы, копировали ее движения. Ригель держался рядом как приклеенный, повторяя каждый ее шаг. В танце не было строгой последовательности движений – лишь набор отдельных элементов, известных всему Клану. Женщины выплетали на поляне сложный узор с природной грацией, напоминающей ритмичные движения волн, что омывают речные камни. В танце Бельтейна Мари забыла свои тревоги. Забыла обо всем, кроме Ника. Танцуя вместе с женщинами Клана, она чувствовала на себе его взгляд так же отчетливо, как чувствовала тепло Ригеля у ног, и впервые за всю свою жизнь Мари поверила, что она красива.

Когда они дошли до второго припева, Мари услышала, как к голосам женщин присоединился сильный баритон Ника, и почувствовала прилив радости, и ей показалось, что если оттолкнуться от земли, то она может взлететь.

К третьему припеву к песне присоединились Дэвис и О’Брайен, Шена, Роза и Антрес. Мари кружила вокруг женщин, кожей ощущая разлитое в воздухе счастье. Она купалась в магии Бельтейна и, пусть ненадолго, отбросила все страхи, тревоги и сомнения, связанные с их будущим.

Мари продолжала танцевать, пока пот не заструился у нее между грудей, а голова не начала кружиться. Мягко меняя направление, она скользнула к границе круга, где Ник ждал ее, сидя вместе с Лару у поваленного дерева, улыбаясь и хлопая в ладоши в такт барабанам. Пытаясь отдышаться, Мари с Ригелем повалились на землю рядом с ними.