Она что-то должна была сделать. Но что?

Ласточка заставила себя встать на лапки и уцепилась коготками за зеленый кончик сосновой ветви. Взъерошив перья, она принялась осматривать лес.

Мир виделся ей как-то смутно. «Или это всегда было так?» Прищурив глазки, ласточка поглядела на свои морщинистые лапки.

«Разве у меня всегда были такие ноги?» Да, наверное. Однако ласточка никак не могла избавиться от смутного воспоминания о том, что когда-то эти ноги были другими. Ей упорно казалось, что она должна куда-то успеть и что-то сделать. Что-то важное. Сердце то быстро билось, то опасно замедляло свой ритм, то вновь ускорялось, словно землетрясение.

«Я умираю, – подумала ласточка. Она знала, что это так. – Прямо сейчас, конечно, не умру, но мне осталось недолго».

Она ощущала внутри себя сосуд с жизненной силой, и знала, что в нем высыхают последние капли. «Что ж, пускай. Я прожила хорошую жизнь. Жаль только, что я не могу ее вспомнить».

Ласточка сжала клюв и потерла голову крылышками, пытаясь пробудить память. «Неужели так трудно вспомнить, кто ты есть на самом деле?» – подумала она. Да на это способен даже самый распоследний глупец! Ласточка вновь попыталась подстегнуть свою память, но тут внизу, на тропе, послышались голоса.

– Дорогой мой Фириан, – говорил один голос. – По моим подсчетам, ты не умолкал вот уже целый час. И это воистину поразительно, ибо ты даже ни разу не остановился, чтобы вдохнуть.

– Я долго могу не дышать, – ответил другой голос. – Все Большущие-Пребольшущие Драконы так умеют!

Первый голос ненадолго умолк.

– Ты уверен?

Снова молчание.

– Видишь ли, в текстах, посвященных драконам, о способностях такого рода ничего не говорится. Возможно, тебя обманули.

– Кто это мог меня обмануть? – чуть дыша от удивления ахнул второй голос. – Мне всегда говорят только правду. Всю жизнь. Разве нет?

Первый голос что-то пробормотал, и вновь наступила тишина.

Голоса показались ласточке знакомыми. Она перепорхнула поближе, чтобы присмотреться.

Обладатель второго голоса улетел, но вернулся и опустился на спину собеседнику. Обладатель первого голоса был многорук, имел длинный хвост и крупную круглую голову. Двигался он медленно, словно старое дерево. Ожившее старое дерево. Ласточка подлетела еще ближе. Многорукое хвостатое существо, похожее на дерево, остановилось. Огляделось. Нахмурилось.

– Сян! – позвало оно.

Ласточка не шелохнулась. Она знала это имя. Знала этот голос. Но откуда? Она не помнила.

Вернулся обладатель второго голоса.

– Ой, Глерк, там в лесу такое! Я нашел трубу. И стену. И еще домик. Только он уже развалился, а внутри выросло дерево.

Первый голос ответил не сразу. Его обладатель медленно водил головой туда-сюда. Не смея дышать, ласточка притаилась в листве.

Помолчав, обладатель первого голоса вздохнул:

– Это, должно быть, заброшенная деревня. Их много по эту сторону леса. Когда вулкан проснулся в прошлый раз, люди бежали. Их приняли в Протекторате. Там были волшебники, они собрали бегущих вместе. Тех, кто выжил. Что было с ними дальше, я не знаю. В лес они, конечно, вернуться уже не смогли – слишком там стало опасно.

Чудовище качнуло исполинской головой туда-сюда.

– Сян была здесь, – сказало оно. – Совсем недавно.

– А Луна тоже с ней? – спросил второй голос. – Лучше бы они были вместе. Так безопасней. Луна ведь не умеет летать, сам знаешь. И боится огня, не то что мы, Большущие-Пребольшущие Драконы. Мы вот не боимся, это все знают.

Обладатель первого голоса застонал.

И тут вдруг Сян осознала себя.

«Это Глерк, – подумала она. – Он пошел в лес. Ушел из болота.

Луна. Она совсем одна.

Младенец. В лесу оставят младенца. Я должна его спасти. А я вместо этого скачу по веткам без дела.

Ах, небеса, что я натворила?»

И Сян в облике ласточки сорвалась с ветки и понеслась над деревьями, изо всех сил работая старыми усталыми крыльями.

* * *

ЛУНА ВИДЕЛА, что ворон вне себя от волнения.

– Кар-р, – сказал ворон. Это означало: «Лучше бы нам вернуться». – Кар-р, – сказал он снова, и Луна поняла: «Будь осторожней. А вон тот камень горит, видишь?»

Он был прав. Каменный пласт далеко вдавался во влажный зеленый лес и светился, словно река из янтаря. Или это и в самом деле был янтарь? Луна сверилась с картой. «Янтарная река», – гласила карта.

– Вот оно что, – сказала Луна и отправилась на поиски обходного пути.

Лес в этих краях был куда мрачнее и опасней, чем там, где обычно ходила Луна.

– Кар-р, – сказал ворон, но Луна не поняла, что он имел в виду.

– Говори так, чтоб я тебя понимала, – велела она.

Но ворон промолчал. Распахнув крылья, он описал несколько стремительных кругов и уселся на верхнюю ветку огромной сосны. Каркнул. Спланировал по спирали вниз. Потом опять вверх и опять вниз. У Луны закружилась голова.

– Что ты там увидел? – спросила она.

Ворон не ответил.

– Кар-р, – просто каркнул ворон и лихо пронесся над верхушками деревьев.

– Да что с тобой? – спросила Луна.

Ворон не ответил.

На карте было написано «деревня», и деревня эта должна была показаться за следующим холмом. Неужели в этом лесу еще кто-то жил?

Сверяясь с картой и внимательно глядя под ноги, Луна преодолела этот холм.

Карта.

Она начертила эту карту сама.

Но как?

Она понятия не имела.

– Кар-р, – сказал ворон. Это значило: «Сюда кто-то приближается». Кто там? Луна вгляделась в зеленое море.

За деревьями скрывалась долина, а в долине стояла деревня. Деревня была разрушена. Руины центрального здания, остатки колодца, искрошившиеся основания пары домов торчали посреди аккуратных пустых квадратиков словно сломанные зубы. Там, где когда-то жили люди, теперь росли деревья и кустарник.

Аккуратно обойдя яму, заполненную грязной жижей, Луна ступила на остатки каменной дороги и направилась к бывшей деревне. Центральное здание представляло собой низкую круглую башню, причудливой формы окна смотрели будто глаза. Задняя стена башни обрушилась, крыша провалилась. Но на камне еще сохранилась резьба. Луна подошла поближе и коснулась ближайшего блока.

Драконы. В камне были вырезаны драконы. И большие, и маленькие, и серединка на половинку. Люди – с перьями в руках, со звездами в ладонях, с родинками в форме полумесяца на лбу. Луна коснулась пальцами собственного лица. У нее была в точности такая же родинка.