— А можно еще и спину?

— Можно, — хрипло отозвался герцог.

Вздрогнула, когда он, будто бы поддавшись странному порыву, очертил линию позвонка. У Ричарда оказались вовсе не теплые, мягкие пальцы. Его кожа была грубой и шершавой и вызывала не самые приятные ощущения.

Я непроизвольно поморщилась и неожиданно выдохнула, ошарашенно замерев, когда почувствовала ласковое прикосновение обветренных губ к своей шее.

Открыла глаза, моргнула, неуверенно посмотрела на лицо мужа, которое находилось намного ближе, чем несколько секунд назад. Нас разделял всего лишь бортик ванны. Если бы не это — Ричард уже давно дышал бы мне в лоб.

— У вас мыло. На губах, — смущенно пробормотала я.

— У вас мыло. На шее, — пожал он плечами.

Его карие радужки полностью окрасились в черный.

Я завороженно уставилась в эти глаза, медленно осознавая, что тьма, которая плещется в них, по-настоящему прекрасна. Все так опасаются этой стихии, но она… великолепна.

Вытянув руку, осторожно стерла пену с его губ. Как же все-таки восхитительно, что они обветренные. Это словно маленькое доказательство свободы, которую постигает мой муж, когда надевает на себя чужую личину. Мы оба постигаем.

— У вас борода, — сказала я с легкой улыбкой. Так странно было не видеть его идеально выбритый подбородок.

— У вас румянец на щеках, — отозвался герцог.

— Он вам нравится? — улыбнулась уже смелее.

— Не то слово.

Меня притянули к себе так резко, что я успела только испуганно выдохнуть и вцепиться в плечи мужа, чтобы удержать равновесие.

— Простите, я вас облила, — пробормотала неловко, но Ричард не спешил меня отпускать. Его рука лежала у меня на спине и крепко прижимала к своей груди.

— Просто держитесь, — тихо попросил он и начал круговыми движениями намыливать кожу.

Я чувствовала его широкие грубые ладони и, вместо того чтобы морщиться от неприятных ощущений, вдруг начала тяжело дышать. Ричард спускался все ниже. Когда его руки коснулись ягодиц, я внутренне напряглась.

А потом почувствовала, как муж уткнулся носом мне в шею. Я самодовольно улыбнулась и непроизвольно хихикнула, когда герцог потерся щекой о мою кожу. Из-за бороды это было щекотно.

Ричард медленно повел левую руку ниже, убрав ее с ягодицы. Заставил приподнять ногу и упереться в бортик ванны.

Хихикать резко расхотелось.

С губ сорвался полувыдох-полустон, когда герцог одним прикосновением провел рукой между ног. Это было настолько бесстыдно и интимно одновременно, что я уткнулась лбом в плечо мужа, чувствуя, как краснеть начинают не только щеки, но и уши.

— Марита, — хрипло позвал Ричард, — мне надо тебя домыть. Отпусти, пожалуйста.

Я нахмурилась, непонимающе оторвалась от него и увидела, как он присел на корточки. Обхватил правую ногу двумя руками и медленно повел их вниз, оставляя на коже мыльные дорожки. Не позволяя мне сменить положение, проделал то же самое с левой.

Затем выпрямился, но вновь прикасаться ко мне не спешил. Отвернулся, подошел к ведру, набрал воды в ковш и начал мыть руки.

Я вернула правую ногу в вертикальное положение. Тихонько пробормотала:

— Мы с вами так и не поговорили о… сложившейся ситуации. Теперь, когда вы знаете о Джоне Руте, вы должны понимать, что у меня никогда не было любовника.

Ричард набрал в ковш чистой воды и повернулся ко мне:

— Не будем об этом.

Ох уж эти тени, что бегут по его лицу… знать бы, что они означают.

— Вы же понимаете, что ваша жена принадлежит только вам? — непонимающе переспросила я.

— Марита, пожалуйста, не сейчас, — выдавил он, отчего-то стиснув зубы.

Неожиданно в дверь постучали.

— Пятнадцать минут прошло! — донесся до нас голос Роберта.

— Дай нам еще две минуты, — гаркнул Ричард, что заставило меня испуганно вздрогнуть.

Его движения были резкими и какими-то злыми. Я решительно не понимала, в чем дело и из-за чего произошла эта смена настроения. Муж всеми силами старался ко мне не прикасаться.

В несколько заходов он вылил на меня ведро чистой воды, помог вытереться полотенцем, рассеял магию с живота и надел чистую камизу.

— Роберт, заходи, — крикнул он.

Доктор тут же ворвался к нам, словно все это время нервно караулил за дверью.

— Ты еще жива? — приветствовал он меня.

— Помоги ей добраться до спальни, — хмуро приказал герцог Бёме и, не сказав более ни слова, быстрым шагом удалился с наших глаз.

— Что это с ним? — удивился Роберт, подходя ближе.

— Увидел меня голой, — уныло отозвалась я.

Мама начала нервничать.

Я лежала в кровати и слушала, как она ругается с Робертом. Видимо, они находились рядом с дверью, потому что слышно все было просто прекрасно.

Матушка не понимала, почему при простом порезе я не встаю уже четвертый день. Она была уверена, что подорожник должен помочь. Роберт пытался внушить ей, что это осложнения после лихорадки и рисковать нельзя. Но мама осталась крайне недовольна его методами и угрожала вызвать нашего семейного лекаря, чтобы тот проверил добросовестность работы Роберта.

Через четверть часа врач зашел ко мне с невероятно мрачным видом.

— Позвольте мне вставать с кровати, — попросила я.

— Ни за что, — отрезал он.

— У меня уже ничего не болит, честное слово.

— Конечно, холод обезболивает. Но если шов разойдется, то…

— Все будет очень плохо, знаю. Вы слышали мою мать? Она не шутит, когда дело касается ее детей.

— Так. Принцесса, давайте вы будете лежать в теплой кроватке, а рыцари сами разберутся?

Я закатила глаза.

— Слушайте, Роберт, я больше не могу лежать. У меня затекли руки, ноги, и такое впечатление, будто я вообще разучилась двигаться.

— Нет. И не указывайте мне, как вас надо лечить. Сегодня вы лежите в кровати, Марита. Завтра прикроемся пиявками. А потом уже будем думать, как поступить дальше.

— Пиявками? Завтра? — испугалась я. — Не надо пиявок!

— Да шучу я, шучу, — отмахнулся Роберт. — Не забивайте себе голову.

Он, к сожалению, не шутил.

Обычно сестры с матушкой заходили ко мне в разное время, рассказывали разными словами одни и те же новости, но сегодня после ухода Роберта они ввалились в спальню всей гурьбой.

Причиной стал предстоящий бал у графа Вудбрайта. Ария хвасталась новыми лентами. Майя рассказывала, как они встретились с виконтом Вудбрайтом в Буклоне и как он был невероятно обаятелен и внимателен. Софи ныла, что тоже хочет пойти, а матушка почему-то не выпускала моей руки. Когда гомон сестер немного поутих, она серьезно сказала: