Не сводя с него глаз, Каризма подняла меч.

– Он сказал, что мы здесь умрем.

– Скажи ему, кто мы.

– Не думаю, что это поможет.

– Тогда пусть назовет свое имя.

Каризма спросила человека, как его зовут. Тот что-то ответил, и, хотя Джиллиан по-испански не понимал, он догадался, что это не имя.

– Он говорит, нам нельзя было сюда приходить. И обещает сохранить нам жизнь, если мы скажем, кто нас послал.

Не говоря ни слова, Джиллиан вдруг изо всех сил швырнул фонарь о стену. Стекло с треском лопнуло, и горящий керосин брызнул во все стороны. Пещеру озарил бледно-желтый свет пламени.

Незнакомец с криком бросился на Джиллиана. Их клинки скрестились, на землю полетели искры.

– Он не один! – Каризма тоже бросила фонарь о стену и бросилась в бой.

В темноте крался еще один человек. Горящий керосин сорвал его планы подобраться незаметно. Он проворно уклонился от пламени, взметнул вверх саблю и успел отразить удар Каризмы, который пришелся бы ему чуть выше бедра. Молниеносное движение сохранило ему жизнь, но Каризма все же полоснула противника по левому плечу. Тот вскрикнул, проревел что-то по-испански и сделал ответный выпад.

Джиллиан видел, что Каризма справляется, и сосредоточился на своем противнике. Хотя тот и выглядел простаком, оружием владел умело, двигался чертовски быстро и наносил удары с колоссальной силой. Однако Джиллиан подметил в нем тот же изъян, что знал и за собой: во всех выпадах, ответных атаках и обманных движениях чувствовалась выучка, но отсутствовал опыт настоящих сражений. Оба оттачивали мастерство только на тренировках.

Отразив удар, нацеленный прямо в сердце, Джиллиан замахнулся снова, чтобы наконец покончить с противником. Тот увернулся от меча, разрезавшего воздух прямо над ним, не рассчитав, правда, что меч вернется по той же траектории и полоснет ему по голове, содрав кожу.

Издав дикий вопль, испанец с еще большим остервенением бросился на Джиллиана. Он быстро размахивал саблей, удары непрерывно сыпались на Джиллиана, но тот успевал их отражать, пока один низкий удар не пришелся ему по бедру. Стиснув зубы от боли, Джиллиан отступил на шаг, подпустив торжествующего испанца поближе, и замахнулся для нового удара. Противник видел, как Джиллиан приблизился к нему, зрачки его расширились от ужаса, но было уже поздно. Испанец в отчаянии ринулся прямо на выставленный меч. Джиллиан в прыжке пронзил ему грудь и перебил позвоночник. Хруст был ужасен, но еще ужаснее – крик, с которым испанец повалился на землю. Джиллиан выдернул клинок и, увидев кровь, хлынувшую из раны, добил умирающего последним ударом. Обернулся к Каризме.

Она, несомненно, превосходила противника. И все же тот отражал все ее атаки. Он размахнулся, чтобы нанести коварный удар в колено, Каризме удалось увернуться, лишь отпрыгнув назад. Ударившись затылком о каменную колонну, она упала на колени. Человек пробормотал что-то по-испански и, взяв меч обеими руками, занес над головой.

Подойдя сзади, Джиллиан одним точным ударом обезглавил его.

Тело испанца рухнуло к ногам Каризмы. Она вскочила, чтобы не испачкаться в густой, как патока, крови.

Не говоря ни слова, они встали спина к спине, подняв оружие в ожидании новой схватки. Их мускулы напряглись, словно пружины часового механизма.

Отблески пламени горящего керосина мерцали на стенах, колоннах и лице Черной Мадонны. Каменные глаза смотрели в пустоту.

– Никого, – с трудом выговорил Джиллиан.

Огонь озарял только половину подземелья, и в темноте, у входа и за колоннами, мог притаиться кто-то еще. С минуту постояв в оборонительной позиции, Джиллиан отошел от Каризмы и принялся обследовать трупы. Кроме оружия, при них не оказалось ничего. Джиллиан подошел к Черной Мадонне и снова ее рассмотрел. С виду такая благосклонная и такая холодная внутри. Белая…

– Орден не стал бы поклоняться гипсовому истукану. Здесь, должно быть, стояла другая статуя. Кто-то ее подменил.

– Тому могло быть множество причин.

– Старую увезли, – задумчиво сказал Джиллиан. – Тамплиеры покинули остров много лет тому назад, а с ними и сарацины. Они забрали Мадонну с собой, а стражам подземелья оставили копию.

– И куда ее увезли? В Испанию?

– К примеру.

Каризма указала на восточные сабли убитых.

– Это не оружие тамплиеров.

– Но эти люди и не арабы.

Поразмыслив, Каризма ответила:

– Тамплиеры, которые сражались оружием сарацин… Помнишь, что рассказывал Нарциско? Семьсот лет назад орден взял ассасинов под свою защиту здесь, на острове. Вероятно, они повлияли друг на друга, и вот результат.

– Хочешь сказать, что тамплиеры не только защищали ассасинов, но…

– Но и приняли их в орден, – закончила Каризма его мысль. – Или наоборот.

– Тамплиеры стали ассасинами?

– А это значит, что все это время существуют не только тамплиеры, но и ассасины. Воины Старца горы.

Все еще не выпуская меча, Джиллиан потер лицо кулаком. Картина постепенно прояснялась.

– Старец горы. Богоматерь горы. Священный предводитель ассасинов и святыня тамплиеров.

– Думаешь, Нарциско знал об этом? – тихо спросила Каризма.

– По-твоему, он подослал к нам этих двоих?

– Не знаю… – устало произнесла Каризма. – Мне кажется, он был честен с нами. А если бы и правда задумал заманить нас в ловушку, то мог бы устроить ее раньше: еще на корабле. Зачем приводить нас сюда?

Джиллиан согласился.

И тут в его голове молнией пронеслась мысль: «Решетка!»

Они бросились прочь из подземелья, прошли полосу мрака, настороженно оглядываясь по сторонам. За спиной догорел керосин, и темнота поглотила зал, едва они добрались до выхода.

Решетчатая дверь по-прежнему была открыта. Выйдя на свет, Джиллиан и Каризма остановились, жадно вдыхая свежий воздух. Солнце уже скрылось за белыми скалами, горы освещали золотые лучи заката. Над утесами с криком кружили чайки.

На лужайке, что просматривалась в щель между скалами, паслось с полдюжины овец. Некоторые жевали траву, другие просто замерли на месте.

– Нужно осмотреться.

Они пошли дальше в ожидании, что в любую секунду придется защищаться, и добрались до расщелины, открывавшей проход на пастбище. Оно оказалось куда больше, чем ожидал Джиллиан. Лужайку, как и плато, окружали крутые скалы, ограждая от внешнего мира.

Небольшое стадо овец паслось в вечерних сумерках. Было и несколько коров. Справа к скале лепилась покосившаяся хижина. Скала защищала ее от ветра, который дул с моря. Окон нет – только дверь. У наружной стены – каменная печь. Каменные стены кое-где подлатаны. Сколько же поколений ночных сторожей здесь сменилось? И что они здесь охраняли, кроме ничего не стоящей поддельной Мадонны? Слишком много вопросов.