– Верно!

Андрей невольно вздрогнул, услышав в своей голове голос, не принадлежавший Дейлу.

– Мииз? – осторожно спросил он.

– А ты ждал кого-то еще? – насмешливо поинтересовалась девушка.

– Ты давно здесь?

– Я успела как раз к началу твоей речи. Не знаю, о чем у вас шел спор, но могу сказать, что полностью разделяю твое мнение: запредельная реальность может убить человека, но она не способна изменить его сознание без его на то согласия.

– В прошлый раз, когда мы были в Гиблом бору, никто не стал спрашивать Шагадди и Юнни, желают ли они присоединиться к сообществу запредельной реальности, – напомнил Дейл после короткого смешка. – Насколько я помню, их собирались использовать как материал для перерождения в то время, как они спали.

– Я имела в виду не формальное согласие, а способность и желание человека противостоять деформации собственного сознания, – пояснила свою мысль Мииз. – Я сама прошла через два цикла перерождения. Мое тело претерпело заметные изменения, но разум остался прежним.

– Исходя из этого, можно сделать вывод, что членами сообщества запредельной реальности становятся только безвольные, ни на что не годные люди, – с иронией прокомментировал слова Мииз Дейл.

– Или люди, разочаровавшиеся в действительности, – поправила его девушка. – Те, кому окружающий их мир кажется уродливым, отчаявшиеся и потерявшие всякую надежду. А таких людей, согласитесь, в Кедлмаре подавляющее большинство.

– Об этом я не подумал, – на этот раз вполне серьезно произнес Дейл.

– Юнни, – едва слышно прошептал Андрей.

– Что с ним? – спросила Мииз.

– Именно об этом мы с ним вчера говорили. Он сказал что-то насчет того, что по сравнению с перевернутой с ног на голову жизнью в Кедлмаре запредельная реальность не кажется такой уж уродливой. А сегодня утром он исчез.

– Это вовсе не означает, что он решил присоединиться к сообществу запредельной реальности, – заметил Дейл.

– Но я бы не стала исключать и такой возможности, – добавила Мииз.

– Внимание!

Андрей повернул голову в направлении, обозначенном в его сознании Дейлом.

Он успел заметить, как примерно в десяти шагах от места, где он сидел, по воздуху пробежала легкая дрожь, словно его всколыхнул жар, поднимающийся над раскаленным докрасна противнем. В следующий миг призрачное марево исчезло, а на том месте, где оно только что наблюдалось, остались стоять пятеро человек, одетые в темно-зеленую с черными камуфляжными пятнами полевую форму пехотинцев. Необычным в их облике было только то, что каждый держал в руках большой и, судя по всему, тяжелый пластиковый кейс с металлическими запорами и ручками по краям. Не двигаясь с места и не опуская на землю свою поклажу, «гости» с немного удивленным видом озирались по сторонам – сказывался эффект неожиданности, возникающий у людей, не привыкших пользоваться внепространственными переходами, после мгновенной смены окружающей обстановки.

Андрей впервые наблюдал со стороны прибытие людей через внепространственный переход, и, надо признать, зрелище это и в самом деле было весьма необычным. В примитивном обществе наблюдение подобных явлений могло привести к возникновению мифов о сошествии на землю богов. Здравомыслящий же человек скорее всего счел бы, что ему пригрезилось странное марево и человек, возникший ниоткуда. Если же ему не дай бог придет в голову рассказать кому-то об увиденном, то слушатели либо поднимут его на смех, либо подумают, что у рассказчика не все дома. А ведь не исключено, что многочисленные истории о встречах с призраками, духами и прочими потусторонними существами имеют под собой вполне реальную основу. Случайный свидетель вполне мог принять работника Статуса, вышедшего из внепространственного перехода, открытого во избежание непредвиденных встреч ночью где-нибудь на окраине сельского кладбища, за вставшего из могилы покойника.

– Эй!

Вскочив на ноги, Андрей махнул рукой и побежал в сторону пятерых, пока еще незнакомых ему людей.

Чего никак не ожидал Андрей, так это того, что среди прибывших из Статуса техников окажется женщина. Она выделялась среди остальных невысоким ростом и рыжеватыми волосами, выглядывающими из-под кепи. На вид ей можно было дать лет тридцать. Но Андрей уже успел привыкнуть к тому, что работникам Статуса приходится менять внешность так же часто, как и одежду, а потому пытаться определить чей-то возраст только по внешнему виду было все равно что надеяться угадать выигрышный номер в лотерее, проводимой вконец обнищавшим государством. Звали женщину Светланой, и, как вскоре выяснилось, она являлась единственным представителем Земли в группе.

Ситуацию с расовым составом остальных прибывших прояснил для Андрея Дейл.

– Ничего удивительного, – сказал он. – Земляне чаще всего становятся «оперативниками». Импровизационный стиль более соответствует их складу характера, нежели ежедневная кропотливая работа над разрешением какой-нибудь технической проблемы.

Старшим группы был высокий, сухопарый мужчина с заметной проседью в темных волосах. Говорил он почти не раздвигая губ. Вид у него был настолько мрачным, что, едва только взглянув на него, Андрей решил, что тот никогда не улыбался. У него было арктурианское имя Ги Церкус. Когда Андрей поинтересовался, нельзя ли для простоты называть его просто Ги, арктурианец только молча покачал головой, выражая свое крайне отрицательное отношение к подобной идее.

Национальная принадлежность трех остальных техников осталась загадкой как для Андрея, так и для более опытного в подобных вопросах Дейла. Они представились как Вистор, Карм и Фаунг. Дейл высказал предположение, что это были псевдонимы, взятые представителями рас с длинными и труднопроизносимыми именами.

Прежде чем отправиться за своими солдатами, Андрей быстро поинтересовался у Ги Церкуса, нет ли каких-либо новостей о пропавшем курьере, в ответ на что молчаливый арктурианец только качнул головой из стороны в сторону.

Когда Андрей вернулся вместе со своим отделением, Вистор и Фаунг сидели на корточках возле открытого кейса, внутри которого находилось какое-то невероятно хитроумное оборудование со множеством световых датчиков, со стороны похожее на мотки перепутанных проводов с новогодними гирляндами разноцветных лампочек. Стоявший над ними Карм негромко давал указания на незнакомом языке, изобилующем твердыми согласными.

– Кеттедский язык, – заметил Дейл. – Должно быть, самый древний язык в Галактике. Он содержит огромное число технических понятий и терминов, поэтому им часто пользуются представители различных космических рас для обсуждения научно-технических вопросов.

При приближении Андрея Карм обернулся на него.

– Нам никогда еще не приходилось сталкиваться с таким интенсивным нейрополем, генерируемым запредельной реальностью, – едва ли не с восторгом произнес он по-кедлмарски.