Затем еще один. Еще два, прежде чем они вышли на главную улицу Ханами. Затем Оками сорвал с себя синее кимоно, выворачивая его наизнанку и обнажая хаори насыщенного коричневого шелка. Цвет, способный замаскировать кровь из раны на спине, по крайней мере, издалека. Он снял с талии черный шнур и отдал его Марико.

В том же высокопарном молчании она вывернула свой косодэ, меняя свой внешний вид.

Некоторое время они шли по мокрым от дождя улицам, остановившись только для того, чтобы украсть новые пары сандалий. Затем они направились к полуразрушенному мосту. В сторону той части города, где запахи были более гнилыми, а люди выглядели более оборванными. Район, резко отличающийся от Ханами. Во многих окнах зияли дыры. В ночном воздухе витал смрад зловония и сточных вод. Он просачивался из открытых каналов и собирался в центре улиц.

Хотя Марико ужасно хотелось спросить Оками, куда они теперь направляются – и куда ушел Ранмару, – она также знала, что сейчас его лучше не трогать. Он не так часто проявлял гнев или какие-либо другие эмоции. И он не был склонен к вспышкам ярости. Раньше она всегда считала его безразличным почти ко всему.

Но было ясно, что он был в ярости на нее там, возле чайной, хотя это и продлилось всего мгновение. Он был достаточно разгневан, чтобы ослабить бдительность. Чтобы показать ей, что он заботится о чем-то, кроме себя.

Он предупредил ее, чтобы она не убегала.

Эти слова удивили ее больше всего.

Если Марико была для него такой неприятностью – источником стольких ранений, – почему Оками не хотел избавиться от нее? Почему он просто не бросил Марико на произвол судьбы?

В конце концов, она действительно бросила в него фонарь. И ударила его в спину метательной звездой. Другой человек мог бы убить Санаду Такэо и за меньшее. Или, по крайней мере, ударил бы его в ответ.

Она взглянула на высокую, стройную фигуру, идущую перед ней. Странное ощущение тепла охватило ее грудь. Почти сродни доверию.

В то же мгновение Марико прогнала эту предательскую мысль, позволив ужасу занять ее место. Оками чуть не напал на ее брата, намереваясь нанести ему физический вред. Он чуть не убил Кэнсина. После того как чуть не убил Марико и уничтожил ее сопровождающих.

«Он заслуживает всего, что я ему сделала. И даже больше этого».

Она посмотрела ему в спину, по-новому взглянув на Оками. На человека, окрашенного в зловещие оттенки. Красный цвет насилия, черный – смерти, зеленый – мести. Размытые огни и рубящее оружие. Стелющиеся полосы дыма.

– Как у тебя получается так двигаться? – выпалила Марико.

Оками не ответил.

– Ты таким родился? – продолжила она.

Его ответ был краток. Он ни разу не взглянул в ее сторону.

– Нет.

Это означало, что это была своего рода магия, дарованная ему.

Хотя Марико понимала, что давить на него дальше глупо, ее мучила потребность узнать, кто – или что – наделил Оками такой силой. Ее снедало желание разгадать, что это за сила. Но она также знала, что сейчас лучше не спрашивать.

Вскоре они остановились перед воротами, окруженными сломанным забором. Деревянные доски, использованные для их постройки, были серыми, их края покосились. Марико была уверена, что сильный удар превратит замок на них в бесполезный хлам.

Когда Оками замер, тихонько стуча в ворота, Марико позволила себе взглянуть в его лицо.

В его глубинах она ничего не смогла разглядеть.

«Как и всегда, ничего удивительного».

Ворота открылись с ржавым визгом. Маленький фонарик свисал с морщинистой руки женщины примерно того же возраста, что и бабушка Марико. Лицо у нее было доброе, но усталое.

– Цунэоки-сама! – воскликнула она, мельком взглянув через плечо Оками на Марико. – Господин Ранмару не с вами?

Настоящее имя Оками поразило Марико.

«Цунэоки. Если он сын Асано Наганори – как намекнул Ранмару той ночью у дзюбокко, – тогда настоящее имя Оками – Асано Цунэоки».

– Мы разделились из-за стычки. – Хотя Оками говорил ровным голосом, Марико услышала в его словах скрытое раздражение.

Одна сторона губ женщины опустилась ниже, когда она внимательно вгляделась в темное пятно на его хаори. Достаточно близко, чтобы заметить характерные пятна крови.

– Понятно.

Оками проигнорировал ее озабоченный взгляд.

– Я хотел лично извиниться, Корин-сан. – Он полез в складки своего белого косодэ и вытащил мешочек на шнурке. Обеими руками Оками передал его женщине. – Это все, что я могу дать вам сейчас, из-за событий сегодняшнего… вечера. Остальные деньги пока не достать.

Морщины на ее уже обветренном лбу углубились.

– Что случилось? Неужели нас… предали? – Ее голос чуть не сорвался на последнем слове.

Что ответило на первый из многих невысказанных вопросов Марико. Эта женщина не была связана с чайной. Деньги, что Оками передавал ей, не были компенсацией за сегодняшние убытки.

– Нет, – с губ Оками сорвался слабый вздох. – Просто мы столкнулись с некоторыми осложнениями.

– Знатью? Или императорскими солдатами?

На его губах мелькнула улыбка:

– И то, и другое, на самом деле. Похоже, сегодня вечером мы пользовались большим спросом.

Пожилая женщина прислонилась к дверному косяку, поддерживая утомленное тело.

– Вам необязательно было приходить сегодня вечером, Цунэоки-сама. – Голос Корин был нежным. Добрым. – Если вы столкнулись с кем-то, оставаться в городе было бы рискованно. Ваши враги всегда в поиске вас.

Оками покачал головой:

– Вы ждали нас, Корин-сан. И я не допущу, чтобы те, о ком вы заботитесь, в чем-то нуждались.

Она пренебрежительно махнула рукой.

– Золота, которое вы дали на прошлой неделе, достаточно, чтобы купить детям одежду и еду до конца месяца. Если мы будем бережливыми, то останется немного и на следующий месяц. Не беспокойтесь, Цунэоки-сама. Черный клан так много делает для нас. Вы защищаете нас. Оберегаете нас, как никто другой. Многие здесь, в приюте Ивакура, в долгу перед вами за все, что вы делаете. Никто из нас никогда не усомнится в ваших действиях. Или в ваших намерениях.

«Черный клан защищает ее? Обеспечивает людей в этом приюте?»

Марико не смогла сдержать искру замешательства, промелькнувшую на ее лице. Тело Оками напряглось. Пока он пытался расслабиться, его взгляд скользнул к ней, черты его лица оставались напряженными.

«Его раздражает, что я узнала всю эту информацию».

– Замечательно, – кивнул Оками. – Я вернусь на следующей неделе с остальными деньгами.

Когда Корин потянулась, чтобы взять его руки в свои, Марико охватило странное ощущение. Странная зависть. Желание, чтобы ее любили так же открыто. Без всяких условий.

– Да хранят вас старые боги.

Корин повернулась к Марико. То, как пожилая женщина изучала ее,