Воскресенье, 6 мая

Созвонившись с Иванцовым, Лаврина заехала к ветерану. Фронтовик встретил Надежду настороженно, потребовал показать удостоверение. И только убедившись, что перед ним именно помощник следователя, предложил ей пройти на кухню, где на столе стояла початая бутылка водки, открытая банка шпрот, пачка дешевых сигарет и полная окурков пепельница.

– Дмитрий Григорьевич, извините, но в вашем возрасте злоупотреблять спиртным и сигаретами, мягко говоря, не рекомендуется, – заметила Лаврина.

– Это тебе, девочка, следует беречь здоровье, вся жизнь впереди. Тебе еще замуж выходить, детей рожать, растить их. А я свое отжил. И знаешь, о чем жалею?

– О чем?

– О том, что дожил до этих проклятых дней. Уж лучше остался бы вместе с друзьями под Сталинградом или в Берлине. Или помер бы до краха страны, за которую мы не жалели ни крови, ни жизни.

– Зачем вы говорите так, Дмитрий Григорьевич?!

– Зачем? Затем, что жить не хочу, девочка. Понятно тебе? Не хочу. А вот живу. А как жить, если это я виноват в смерти Ларисы Константиновны? Кляну себя за то, что рассказал ей о делах в Выселках, да поздно. А какая была женщина! Э-э… – Иванцов махнул рукой, налил в стакан граммов пятьдесят водки, выпил и тут же прикурил очередную сигарету. – Молчать мне надо было. Все одно ничего не изменить, и Леньку не вернуть. Понимал же это, а Ларисе сказал. И получается, обрек я ее на смерть. Подонки, что захватили добро народное и распродают его налево и направо, готовы на все, лишь бы им не мешали набивать мешки деньгами. А то, что страна рушится, что люди простые страдают, на это им наплевать.

– А что конкретно, Дмитрий Григорьевич, вы рассказали Ларисе Константиновне?

– А то ты не знаешь! – недоверчиво посмотрел на нее ветеран.

– Ну откуда же мне знать?

– Зачем тебе это? Все одно убийц не найдут. А если и найдут, то отпустят. У нас сейчас только плати, и все будет как надо. Дожили, мать их!

– Вы, конечно, можете не верить мне, но я обещаю, что мы найдем и заказчика убийства, и исполнителя. Они не уйдут от ответа.

– Вы – это полиция? Надо же было назвать милицию полицией! Мы на войне этих полицаев без лишних разговоров к стенке ставили, а сейчас я должен обращаться к участковому «господин полицейский». Это же в голове не укладывается!

– Мы, Дмитрий Григорьевич, это друзья покойной Ларисы Константиновны. Правда, я даже знакома с ней не была, но меня привлек к работе следователь Воронов, которого вы должны знать, а также офицер спецназа Дмитрий Веселов, ну и, конечно, муж Ларисы, Сергей Бестужев.

– Так это что получается? Вы решили сами, без полиции, разобраться с убийцами Ларисы?

– Ну, можно сказать и так.

Иванцов задумался. Потянулся за сигаретами, но Надежда убрала пачку со стола:

– Позже, Дмитрий Григорьевич, дайте легким отдохнуть немного.

– Так, девочка, Воронова я знаю, само собой, Сергея, о Веселове слышал. Это он кончил суку Плаксину, что убивала всех, кто приближался к Бестужевой. Я расскажу тебе о нашем разговоре с Ларисой, но вот только боюсь, ничего нового ты не услышишь.

– А я после вас поеду в Выселки. Там поговорю с вашим другом Федором Степановичем Колонцовым. А затем наведаюсь к господам Караеву, Крайнову и Муравьеву, глядишь, и зацеплюсь за ниточку, которая приведет к убийцам Ларисы.

– А вот этого, девочка, вот этого, я имею в виду свидания с людьми «Рокады» да главой администрации, делать не надо. Ни в коем случае! А то они и тебя, как Леонида, не посмотрят, что ты старший лейтенант юстиции, – поднял вверх слегка дрожащий указательный палец Иванцов.

– Не беспокойтесь, Дмитрий Григорьевич, – улыбнулась Лаврина, – меня в Выселках будет прикрывать капитан Веселов, а в Москве – Воронов.

– Ну, это другое дело. Но все одно, будь осторожна, на рожон-то, как Ленька, царство ему небесное, не лезь. Еще успеешь, на рожон-то.

– Обещаю, Дмитрий Григорьевич, что буду максимально осторожна.

– У тебя оружие-то есть?

– Конечно.

– Может, мой «ТТ» наградной еще возьмешь?

– Нет, своим «пээмом» обойдусь.

– Ну, гляди, девка! Эх, мне бы годков двадцать сбросить, я бы с вами на этих сволочей пошел.

– Вы свое отвоевали. Защитили страну, теперь наша очередь.

– Храни вас господь!

– Спасибо. Так о чем говорили с Ларисой Константиновной?

Выслушав фронтовика, Лаврина попрощалась с ним. Вышла во двор. Осмотрелась. Ничего подозрительного не заметив, достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер следователя.

– Слушаю, Воронов! – как всегда, сухо и официально ответил тот.

– Это Лаврина. Я поговорила с Иванцовым.

– Что-нибудь нового узнала?

– Немного, но узнала. Думаю, Колонцов даст более интересную информацию.

– Когда собираешься ехать в Выселки?

– Немедленно.

– Хорошо. Как приедешь к Колонцову, отзвонись.

– Есть, Валерий Андреевич.

– У тебя приподнятое настроение.

– А это плохо?

– Ты не должна расслабляться. Поездка серьезная.

– И у меня поэтому должно быть плохое настроение?

– Не иронизируй, Надя, дело реально серьезное и опасное. Помни, без Веселова из села, а лучше со двора Колонцова – ни ногой. Ни при каких обстоятельствах.

– Конечно, Валерий Андреевич.

– Оружие?

– С утра получила в управлении.

– Проблем не возникло?

– После вашего звонка дежурному – нет! Вы не забудьте отзыв из отпуска оформить, а то потом хлопот с пистолетом не оберемся.

– Ну, поучи еще меня. Удачи!

– Привет Веселову. Передайте, пожалуйста, что я с нетерпением жду его в Выселках.

– Надя! Сосредоточься. А насчет Димы не волнуйся, уж если он положил на тебя глаз, то надоест еще.

– Это мы посмотрим, кто кому надоест. До связи, Валерий Андреевич!

Отключив телефон, Лаврина завела двигатель машины и вывела ее на проспект. Вскоре черная «Мазда», набрав приличную скорость, в воскресенье в Москве это еще можно сделать, повела иномарку к окружной дороге. Она обратила внимание, что сзади пристроилась «Шкода», но та свернула за эстакадой направо, и Надя тут же забыла о ней.

Водитель же «Шкоды», сопровождавший помощника следователя от дома Иванцова, до того, как уйти из поля зрения Лавриной, достал из бардачка радиотелефон, набрал номер:

– Босс? Карл!

– Слушаю!

– Девочка, проведав дедушку, направилась к его другу.