Вера распахнула дверь, но не успела ничего сказать. В сени ворвался молодой парень – лет пятнадцати. Лицо искажено гримасой гнева, но не она была причиной его невероятного уродства. У мальчика родовая асимметрия и еще какие-то травмы. Пацана трясло от бешенства.

– Оля! – завопил мальчик, пытаясь оттолкнуть Веру, но та с неожиданной силой вцепилась в него, не давая пройти в дом.

– Ты кто такой? – Она слегка встряхнула пацана.

– Это мой сын, – объявила Даша, заходя в сени и оглядываясь по сторонам.

Выглядела она плохо – растрепана, круги под глазами, небрежно одета. Словно какое-то горе сорвало ее с постели и заставило выскочить на улицу, схватив первые попавшиеся под руку вещи. Впрочем, обычно посреди ночи со светскими визитами в гости не ходят.

Вера похолодела.

– Саша, что случилось? – Оля показалась в сенях. Как была, в ночной рубашке, вся дрожит на ветру.

Саша? Тот мальчик, который за нее сегодня вступился? Сын Дарьяны?

– Что ты сделала? – хрипло крикнул Сашка. – Откуда ты знала? Откуда? Ты это специально?

Оля попятилась, обхватив себя руками, ее начала сотрясать крупная дрожь. Апрельские ночи были все еще морозны.

– Что сделала? – тихо спросила девочка.

– Сарай! Он обрушился! Прямо на папу! – заорал Сашка.

– Я ничего не делала, я тут ни при чем! – воскликнула Оля и бросилась в глубь дома.

Сашка неожиданно обмяк в руках у Веры и горестно, по-детски разрыдался.

Вера в непонимании смотрела то на Сашку, то на Дашу. Ей хотелось побежать за дочерью и закрыть ее собой от всех невзгод. Но вначале требовалось разобраться в происходящем.

– Кто-нибудь объяснит мне, что случилось? – Вера перевела тяжелый взгляд на сестру. Конечно же, без нее не обошлось.

– Сегодня твоя дочь сказала, что Саше лучше не ходить в сарай, иначе случится беда. Саша не пошел, зато пошел мой муж, и на него рухнула крыша, – медленно, глядя себе под ноги, с трудом формулируя мысли, словно механическая кукла, лишенная каких-либо эмоций, доложила Даша.

Вера отпустила Сашу. Руки задрожали и ноги подкосились. Отчаянно захотелось сесть, а еще лучше лечь на пол. Никто не может видеть рядом с проклятым лесом. Здесь их дар предвидения не действует. У всех… кроме Оли. Вера молча смотрела на сестру.

– Я вызвала «Скорую». Но они не смогут ему помочь, – продолжала та.

– Мне очень жаль, – пробормотала Вера.

На самом деле ей было плевать на незнакомого мужика. Внутри, где-то в области сердца, проворачивался острый нож – она не спасла дочь. На нее не действует проклятое место. Оля все равно видит будущее. Она гораздо сильнее и ее самой, и бабушки, и прабабушки, вместе взятых.

Внезапно Даша бросилась на колени и, обхватив ноги сестры, разрыдалась.

– Виринея, спаси его, я тебя умоляю! Только ты можешь. У меня никого и ничего нет, кроме него и Сашки. Родная моя, прости за все, что я сделала и наговорила, только спаси! Спаси Володю.

Володя! Ну конечно же. Почему же Вера сразу не подумала? Тот самый Володя, в которого Даша была отчаянно влюблена. Настолько отчаянно, что умоляла сестру сделать приворот, когда Володя, окончив школу, уехал учиться в область. Виринея отказала, что, естественно, спровоцировало новое обострение отношений. А Дарьяна молодец, все-таки сумела его заполучить.

– Нет. – Вера попыталась сделать шаг назад, но Даша крепко держала ее, не давая вырваться.

Сашка забыл о собственных эмоциях и, открыв рот, смотрел на мать.

Из дома донеслись глухие рыдания Оли. Вера почувствовала, что сходит с ума. Нельзя. Ей нельзя вмешиваться. Нет. Иначе будет еще одна потеря.

– Виринея, я тебя прошу, умоляю, – сотрясалась в рыданиях сестра у ее колен, – если его не станет, я тоже умру.

Даша подняла мокрое от слез лицо и поймала взгляд сестры. Та покачала головой:

– Я не могу ничего сделать.

– Но ты же спасла ребенка! Я слышала, как доктор говорила! Ты можешь, я знаю!

Вера повернула голову на легкое движение в дверном проеме. Оля. Цвет лица сравнялся с цветом ночной рубашки. Рыжие волосы разметались по плечам, в глазах застыл неприкрытый ужас.

– Это я его убила, – выдохнула она.

– Нет! – слишком поспешно и эмоционально возразила Вера.

– Да, это ты! Ведьма! Ты его убила! А я убью тебя! – выкрикнул Сашка и снова попытался кинуться к Оле, но в последний момент Вера, оттолкнув Дашу, крепко вцепилась ему в руку. Другую она подняла, призывая всех присутствующих к спокойствию, хотя сама была на грани потери сознания. Оле снова угрожает опасность, значит, нужно вывести дочь из-под удара.

– Никто никого не убивал и не убьет, – твердо произнесла Вера, стараясь не думать о последствиях, – твой папа будет жить. Где он?

Дом Дарьяны выделялся на фоне соседских строений, как жар-птица на хозяйственном дворе. Добротный кирпичный забор в три метра, массивные кованые ворота открыты – во дворе, вымощенном дорогим кирпичом, стояла машина «Скорой помощи».

Наверняка у Даши был садовник – во всем чувствовалась рука профессионала. Сад разительно отличался от Вериного. Никаких тебе ветвистых магнолий, развесистой сирени и сплетенной вишни с яблоней. Строгие геометрические линии, подстриженные под линейку лужайки. В глубине сада стоял сарай. Точнее, то, что от него осталось.

Сарай был единственным, что сохранил при полной перестройке дома Владимир, муж Даши. В детстве он много времени проводил в небольшом деревянном домике с шиферной крышей, который отказывался снести из сентиментальных чувств. Это единственное, что осталось ему от отца. И сегодня он за эту сентиментальность поплатился.

Шиферная крыша обрушилась Владимиру на голову, пробила череп, а острый кусок перерезал сонную артерию.

Все это походило на повторяющийся кошмар. Море крови, мужик – очевидный нежилец на этом свете, и та же бригада «Скорой помощи». Валентина Кузьминична и молодой доктор, тщетно пытающаяся остановить кровотечение. Белый халат в крови, бьющей фонтаном из раны у нее под пальцами.

– Помогите мне донести его до машины, – с мольбой обратилась доктор к Сашке и Даше, едва те появились во дворе.

– Отойдите от него, – властно велела Вера, выходя из-за их спин и направляясь к пострадавшему. Она не стала переодеваться и сейчас сама напоминала избитое изображение смерти – женщины в длинном белом одеянии.

Валентина Кузьминична вздрогнула. Инстинктивно хотела поднять руку, чтобы перекреститься, но остановила себя.

– Виринея, – прошептала она.

– Вы кто? – с вызовом поинтересовалась молодой доктор, но фельдшер положила коллеге руку на плечо.