Между тем девочки дошли до зала. Довольно большая пещера, полная сталактитов и сталагмитов, ниш и коротких, тупиковых ходов. Девчонкам явно было страшно, они держались рядом и переговаривались шепотом, но упорно обшаривали ход за ходом.

– Лизка, когда мы ничего не найдем и вернемся в лагерь, там наверняка уже будут родители, – шептала Настя. – Лизка, они нас убьют! Что мы с тобой наделали?

– Не ной! – сердито оборвала ее Лизавета. – Хочешь, позвони и скажи, что с нами все нормально?

Настя радостно схватилась за мобильник и тут же разочарованно всхлипнула: в пещере сигнала не было. Лизка вдруг шагнула вперед, вглядываясь во что-то…

– Настька, там знак на стене… – И тут же нога девочки скользнула по влажному камню, она упала и затихла.

– Лизка, ты чего? – Настя опустилась рядом с подругой на колени и осторожно затормошила ее. – Лизок…

Исида и Нефтида – неразлучные сестры, две стороны одной медали. Ибо не бывает света без тьмы и добра без зла. Египтяне считали, что одна сестра следует дневным путем, а вторая – ночным. Одна дарует жизнь, другая помогает душе уйти в вечность. А ведь именно там, за завесой тьмы, над вечной пропастью хаоса и можно найти мудрость, тайное знание, которое поможет обрести власть…

Величествен и прекрасен Исеум, храм Великой Богини. Он не похож на легкие, полные воздуха греческие храмы. Мощная архитектура восходит к гораздо более древним традициям, к сложным расчетам и канонам.

Каждый день проходят службы и приносятся жертвы богиням. Исиде – цветы и благовония, а Нефтиде – кровь животных и людей. Такова плата за милость всемогущей богини.

Лиза огляделась: вот в нише статуя Исиды. Идеальных пропорций тело, изваянное из светлого мрамора, облаченное в драгоценные одежды. Над пышными волосами вздымаются рога, и меж ними позолоченный диск солнца. В нише напротив, как тень ночи, возвышалась статуя Нефтиды: темный камень не мог срыть того, что фигура богини более тяжелая, а формы куда женственнее, чем у сестры. Безупречные черты лица не отражали никаких эмоций, и полное равнодушие пугало до дурноты. Лиза видела окружающее как в дымке, но чем больше смотрела она на Нефтиду, тем отчетливее проступали черты богини и тем величественнее и страшнее казалось она.

Статуя была недвижима, ничто не дрогнуло в глазах, инкрустированных темным блестящим камнем, однако Лиза вдруг ощутила много чего: ей предлагали знания и власть. Ответы на многие вопросы и практически безграничные возможности. Да, мужчина может быть хранителем и даже жрецом, но лишь женщина способна слиться с темной богиней, стать ее воплощением и орудием. Девочка задрожала: вот оно! Теперь она видела, что находится не в храме, а в пещере. Но это не важно, присутствие богини ощущалось так мощно, что сомневаться в ее близости не приходилось. Словно со стороны видела Лиза себя, лежащую на полу, и Настю, которая ревела, стоя рядом на коленях. В следующий момент картинка дрогнула, и Лиза увидела, что именно нужно сделать, чтобы получить обещанное. Кровь должна брызнуть на каменное тело статуи, богиня должна получить свою жертву. И перед глазами Лизаветы мелькнули светлые волосы и запрокинутое личико Анастасии, широко распахнутые глаза, из которых медленно уходит жизнь…

Лизавета рывком села, и Настя даже вскрикнула от испуга.

– Черт, Лизка, как ты меня напугала! Ты как?

– Нормально. – Лиза потерла голову, провела рукой по глазам, быстро взглянула на подругу и тут же отвела взгляд. – Пошли отсюда, – сказала она.

– Да? – удивилась Настя. – Ну, если хочешь… Мы еще вон ту стену не дообшарили.

– Не нужно, – отозвалась Лиза, кусая губы. – Давай пошли.

Настя пожала плечами. Уходить так уходить, ей это место с самого начала не понравилось. Холодно здесь, несмотря на предусмотрительно надетый свитер. Они двинулись к темному проему тоннеля. Настя осветила выход, и девочки, взвизгнув, шарахнулись прочь: в темном проеме стоял Роман.

Анастасия от испуга свой фонарь выронила, и, пока шарила в камнях, Лиза опять навела свет на тоннель. Там было пусто; темные тени в неровностях стен, и все.

– Черт, привиделось, наверное, – пробормотала Лиза. – Настька, не реви, пошли уже.

Они двинулись по коридору, испуганно хватаясь друг за друга и за стены, лихорадочно обшаривая фонариками пол, стены, потолок. Минут через двадцать лучи фонарей перестали судорожно метаться по пещере, дыхание подруг выровнялось, и они ступали по неровному полу более твердо. Еще через несколько минут Настя неуверенно спросила подругу:

– Слышь, Лизок, а ты не помнишь, мы туда сколько шли?

– Не помню… Но вроде не так долго.

Еще через несколько минут Лиза остановилась и, обшарив фонарем стены, спросила:

– А мы не прошли развилку?

– Так вроде не было никакой развилки… Я не помню, – испуганно прошептала Настя.

Она не видела, как Лизавета в темноте нахмурилась и, сжав зубы, мысленно адресовалась к богине: «Врешь, не возьмешь!» Так всегда приговаривал Семен, ее папа, в те редкие моменты, когда играл с дочкой в шахматы или в карты.

Девочки шли и шли, а черный тоннель все тянулся, то изгибаясь, то обнаруживая спуск, то заставляя идти вверх. Они ужасно устали. Настал момент, когда пришлось сесть, достать шоколадку и воду, подкрепиться и отдохнуть. Самым страшным в этом тоннеле была тишина. Все звуки, которые тут существовали, производили только сами девочки. Невольно они начали прислушиваться к своему дыханию, старались двигаться тише, а говорить только шепотом.

– Как ты думаешь, он гонится за нами? – тихонько спросила Настя.

– Нет. – Лиза ответила уверенно, но знать наверняка она не могла, просто хотелось так думать. – Сколько мы идем?

– Сейчас пять утра, – судорожно зевнув, сказала Настя. – Часа три идем… Хорошо бы поспать немножко.

– Нет! Вставай, пошли. – Лизавета поднялась, надела через плечо сумку и помогла Насте вдеть руки в лямки рюкзака.

Лиза заметила, что свет фонариков стал меркнуть. Ругая себя за глупость, она выключила и сунула в карман один из двух фонарей, переложила запасные батарейки из сумки в карман и пошла вперед, освещая дорогу и держа Анастасию за руку. Еще через два часа Настя опустилась на пол и тихонько заплакала.

– Давай поспи, – сурово велела Лиза. – Я посижу.

Она сидела два часа. Выключила было фонарик, но темнота сгустилась так быстро и показалась такой вещественно плотной, что девочке стало не хватать воздуха. Свет пришлось включить. Через два часа Лизавета принялась будить Настю. Та была какая-то заторможенная, и Лиза чуть не силком влила в нее пару глотков воды, надела рюкзак, и они пошли дальше. Никаких ответвлений и развилок в тоннеле не было. Он вел их куда-то, и оставалось идти и надеяться на то, что впереди нет тупика.

Лиза поняла, что ноги ее не держат, когда на часах было десять утра.

– Настька, мне надо посидеть, – сказала она и не узнала собственного голоса, таким хриплым и жалким он стал.