Один из русских спецназовцев решительно бросается к двери, в руке граната. Второй следует за ним, отставая на шаг, в руке укороченный «ПК», лента уходит назад, в рюкзак. Так называемая система «Лезвие».

– Назад! Бойся!

Спецграната – она белая, вытянутая и со специальной насечкой на корпусе, чтобы не спутать нечаянно с другой, летит в проем, лопается там ослепительно жаркой вспышкой. Это не светошумовая, это специальный состав, что-то вроде белого фосфора, но не он. Горит долго, выделяет огромное количество тепла, и почти невозможно потушить.

Едва успевает взорваться фонтаном пламени граната, как пулеметчик, оказавшись напротив проема, открывает непрерывный огонь. Пули с вольфрамовым сердечником – их не выдерживает даже передвижная баррикада, которую британское спецназовцы успевают выставить в узкий коридор, перегородив его полностью. Пулемет британцев затыкается, североамериканцы и русские, вперемежку, прорываются в дом. Рвутся гранаты…

Четыре человека из особой спасательной команды ВВС уже висели на тросах, когда пилот конвертоплана «Молот-два» пошел к зданию. Трясло намного сильнее, чем на «Сикорском-89» и тем более чем на «Сикорском-59» с двумя несущими винтами, очень устойчивом в зависании, но они держались. Пилот делал все, что мог, но на балконе оказались только трое, один из парашютистов-спасателей ударился о лоб крыши и упал вниз, еще один – тоже упал вниз, но все же сумел оказаться на балконе. Рамка – специальное средство для пробивания проходов – была у каждого, но три человека вместо четырех уже создавали критическую ситуацию.

Прожектор слепил так, что было почти ничего не видно, один из парашютистов прилепил на стекло прямоугольную, плоскую подушку размером примерно с пару квадратных метров. В ней – равномерно распределенная взрывчатка и специальный гель, при взрыве он равномерно распределяет энергию взрыва на всю поверхность. Еще один – отработанным движением прилепил по ее краям две рамки с заложенной внутри пластиковой взрывчаткой и еще один заряд – там, где должен был быть электрозамок.

– Бойся!

Глухо хлопнуло, один из парашютистов толкнул дверь, и она поддалась – взрывом сильно повредило и дверь, и электрозамок. Дверь открывалась не внутрь, а наружу, и на этом штурмовики потеряли секунду, открывая ее. Когда дверь открылась – в этот же момент в комнате глухо грохнул выстрел. Первый из парашютистов бросился внутрь, поднимая германский пистолет-пулемет[41], как нельзя лучше подходящий для освобождения заложников, и не сразу понял, что происходит. Луч подствольного фонаря высветил человека в черной полицейской униформе, палец автоматически дожал спуск, и автомат выплюнул короткую очередь, приказ был – пленных не брать.

– Заложник! Заложник!

Еще один… только чудом спасатель не нажал на спуск, увидев в руке пистолет, да еще и направленный в его сторону… в последний момент заметил, что рука – не мужская, а детская. Дрожащая…

– Тварь, тварь, тварь!

Кто-то сунулся в дверь – от окна ударил пулемет, непрерывной очередью, запирая огнем коридор.

– Русский! Русский! – кричал кто-то по-русски.

– Ушли! Ушли!

Вспышка – яркий свет режет глаза, кого-то тащат на балкон, летят пули – только пулемет хоть как-то сдерживает британцев. В коридоре их три или четыре человека, и только непрерывный огонь не дал им прорваться в комнату…

– Кобра, это Акробат! Ангел, повторяю – ангел! Держим дверь!

Я вместе с полковником Ругидом и бойцом с рацией – мы находились у самого пролома в заборе – лезть вперед, на пулеметы нам было не по возрасту и не по командирскому чину.

– Сигнал – ангел, сэр.

Радист сказал это Ругиду, но у меня – как гора с плеч. Десантники все-таки оказались на втором этаже, блокировали комнату.

– Ангел! Ангел, твою мать!

Не в силах больше оставаться на месте, я поднялся и полез в проем. Сзади что-то крикнули, но мне было наплевать. Убьют – и пусть убьют.

Заложников наконец-то удалось вытащить на балкон – тут даже британские пули не смогут с ними ничего сделать, потому что их прикрывает стена. Нужно уходить – либо вверх, подниматься по тросам, либо вниз, во дворик.

Старший группы, недолго думая, схватил в охапку пацана, который схватился за пистолет и чуть не получил за это пулю и перебросил через перила ограждения балкончика… если что и сломает, то это лучше, чем пуля. Затем, схватив в охапку женщину, перепрыгнул и сам. В комнате рванула граната – британцы совсем озверели и уже не боялись даже за заложников.

Пулемет уже был подавлен, я заскочил во двор – тут было безопасно, бой шел в самом здании. Рядом со зданием кто-то лежал, свой ли, чужой ли – выяснять было некогда. Перехватив автомат, я решил укрыться у стены – неровен час кто пальнет по мне через любое из окон. Не успел – увидел вспышку на втором этаже, услышал оглушительный грохот – светозвуковая.

Потом полетели пули, буквально градом, трассеры били в бронированное стекло, это было хорошо видно даже со второго этажа, и на втором этаже им отвечал пулемет. Я чуть не заорал от бешенства и злости – все шло кувырком, при такой перестрелке в комнате, где заложники, заложникам верная смерть, да и не факт, что они вообще там, может быть, успели спустить вниз. Ругид где-то рядом орал что-то в рацию в полный голос. Потом со второго этажа – я едва успел среагировать – выбросили что-то как мешок. В два шага я оказался рядом – Павел! Вроде живой – моргает, но ни слова сказать не может…

– Лежи!

Я перепрыгнул через лежащего Наследника и закрыл его собой, встав на колено. Через пару секунд совсем рядом упал еще кто-то… белое… господи, это же Государыня.

– Все?!

Командир группы с трудом вставал, Государыня была без сознания, но крови не было – если бы была, на белом было бы видно. Господи, целы… Кто-то бросился у меня из-за спины, я едва успел перехватить – Павел встал на ноги!

– Мама! Пусти! – Он кричал так, что перекрикивал грохот автоматных очередей.

– Ангел! Ангел! – кричал кто-то.

– Отходим! Отходим! Go-go-go!

Все. Заложники у нас – и смысла в штурме нет. Теперь забор, окружающий дом, будет спасением уже для нас, защитит от огня из дома.

Павел едва не вырвался, но мне все же удалось его перехватить, как – и сам не знаю. Не задерживаясь, пока выйдут те, кто застрял в доме, начали отходить к забору, к пролому в стене, обстреливая дом, чтобы никто не смел подходить к окнам. Автоматическая винтовка ударила прицельно с верхнего этажа, но мы уже проломились за забор, вырвались. Кого-то вытаскивали за руки, тащили через пролом, я оттолкнул спасателя… Государыня была жива.