– Так думал и я, когда начинал эту работу. Постепенно меня многое стало настораживать… Но всю правду я узнал лишь тогда, когда сумел заглянуть в те файлы, куда мне заглядывать не полагалось. Но еще до этого в моей лаборатории произошла авария, утечка «Фантома-ноль». Таких строгостей, как сейчас, тогда не было, просто мало еще знали. Находившийся в лаборатории сотрудник не надел защитного костюма. Он был там один. Я видел, что с ним произошло… Собственными глазами, на мониторах снаружи. И другие видели. Это было… Ужасно.

– Да… Но как удалось справиться с «Фантомом»?

– Соединение нестойкое… Оно может длительное время сохраняться только в особых условиях.

– Например, в капсулах?

– Да, и в капсулах. А на воздухе оно через какой-нибудь час распадается на совершенно безвредные составляющие. Но то, что случится за этот час… О боже!

После непродолжительного молчания Шабанов вновь посмотрел на часы, теперь на свои.

– Давайте определимся со временем, профессор. Чтобы подняться на купол, сделать снимки и спуститься, потребуется не менее получаса, значит, будет примерно 23 часа… Еще полчаса на спуск к озеру. 23.30. И вот тут уже никаких «примерно». Если управлюсь раньше, я подожду. Итак, в 23.29 вы должны быть готовы. Я начну движение ровно в 23.30. Полминуты более чем хватит, но постарайтесь обеспечить мне целую минуту на всякий случай. Сверяем часы… А теперь нарисуйте планы.

Скрябин чертил, давал пояснения. Уточнив еще некоторые детали предстоящего дела, Шабанов попрощался.

– Удачи вам, – запоздало пожелал профессор, когда Шабанов уже покинул коттедж.

На душе у Дмитрия Петровича Скрябина было тяжело. Так тяжело, что он спустился на первый этаж, прилег на диван, тщетно пытаясь думать о прочитанных книгах… Но вспоминалась только ОДНА книга.

«И смерть и ад повержены в озеро огненное»…

Профессор постучался в дверь аппаратной. Увидев его на мониторе, парень за пультом нажал кнопку. Дверь открылась, и Скрябин вошел. Полумрак здесь был расцвечен подмигиванием разнообразных индикаторов.

– Добрый вечер, Саша, – сказал старик.

– Не спится, Дмитрий Петрович?

– В моем возрасте хороший сон ждет разве что в могиле…

– Ой, Дмитрий Петрович! Разве можно так говорить!

– Саша, Саша, – вздохнул профессор. – Сбросить бы десяток лет, да что там, хоть пяток… Вот голова разболелась, и анальгин, как назло, кончился. Будь другом, посмотри в аптечке…

Саша встал, а Скрябин шагнул вперед к пульту, загораживая правый экран с неподвижными цветными разводами инфракрасной картинки. Рука профессора нащупала за спиной переключатель. Вторая камера оказалась заблокированной. Саша отошел в угол и принялся рыться в ящичке с красным крестом. Он обернулся к профессору, держа в руках блестящую упаковку.

– Вот ваш анальгин…

Профессору ничего не оставалось, как протянуть руку, чтобы взять лекарство. От этого движения край экрана стал виден Саше.

– Смотрите, Дмитрий Петрович!

Быстро повернувшись, Скрябин успел заметить в углу экрана легкое исчезающее движение.

– Там что-то есть! – взволнованно воскликнул Саша, отодвигая профессора в сторону, почти отталкивая его.

– Нет. – Профессор непонимающе смотрел на экран. – Все спокойно.

– Но там что-то было! Я видел! Вы же стояли спиной, а я видел! Надо немедленно просмотреть запись!

– Ну что ж, – согласился Дмитрий Петрович. – Если ты думаешь, что видел, то конечно…

Саша потянулся к кнопке перемотки, а профессор оперся о пульт, и его палец чуть коснулся квазисенсора ускоренного стирания. Саша перемотал пленку и включил запись. Сначала прошло несколько секунд статичного изображения, а потом оно сменилось мечущимися по экрану серыми полосами.

– Черт… Что случилось?

– Я скажу тебе, что случилось, – ответил профессор. – Ты ухитрился стереть видеозапись в потенциально важном месте. Вот что случилось.

– Но я же нечаянно… – побледневший парень в испуге смотрел на Скрябина. – Что же теперь будет?

– Не знаю… С этими ребятами из службы безопасности шутки плохи…

– Дмитрий Петрович! – Саша в отчаянии схватился за голову. – Что же делать, что делать?

Ученый мягко улыбнулся:

– Я не думаю, что это так уж страшно… Ну, что там могло быть такого? Зверь какой-то спускался к озеру попить… Скорее всего, так. Зачем об этом докладывать? Сами они не станут эту пленку смотреть. Кому в голову придет? А твоя смена ее все равно сотрет под новую запись.

Парень воззрился на профессора уже с надеждой.

– А вы… Вы ведь никому не скажете, правда?

– Конечно, нет, – заверил Скрябин. – Зачем это мне? Ну, давай анальгин, да я пойду.

– Спасибо, Дмитрий Петрович! – Саша протянул старику лекарство. – Вы – человек!

– Спокойной ночи, – попрощался профессор. Перед уходом он вновь незаметно повернул переключатель. Вторая камера снова работала в предписанном режиме.

Через час с четвертью Виктора Шабанова подобрал ночной попутный автобус, идущий в Комсомольск. Неуловимая мысль не давала Шабанову покоя, но она была не в силах пробиться через заслон усталости и развеселые песни пьяненьких попутчиков. Что-то такое, что было дальше в книге на столе профессора…

Он так и не вспомнил.

А было там вот что.

«И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное»…

Комсомольск-на-Амуре

Из гостиницы Шабанов позвонил в Москву Голдину.

– Встреча с директором фирмы состоялась, – сказал он.

– Контракт подписан? – отозвался далекий голос с плохо сдерживаемым волнением.

– Еще нет, но договоренность достигнута. Мне тут кое-что понадобится… Нужен звонок из Москвы, чтобы наш представитель в Комсомольске зашел ко мне.

– Когда?

– Сейчас.

Голдин ответил не сразу.

– Ни один из наших представителей в Комсомольске, – сказал он наконец, – не посвящен в историю с этим контрактом. И я думаю, что коммерческая тайна…

– Она будет соблюдена. Мне нужен обычный снабженец.

– Понимаю. Хорошо.

Разговор был окончен. Шабанов вернулся к прерванному занятию – пристальному изучению цифровых фотографий на экране ноутбука и планов, нарисованных Скрябиным. На краю стола в углу одноместного «пенала» теснились бумажные тарелки с бутербродами из гостиничного буфета, полупустые бутылки пепси, надорванные сигаретные пачки.

Гость прибыл два часа спустя. Это был криминальный делец местного масштаба, иногда выполнявший за хорошие деньги отдельные поручения неких лиц из Москвы.