— Вам уже объяснили, зачем вы нам нужны? — спросил Мовсаев.

— Объяснили, — кивнул тот, что постарше, с несколькокрасноватым лицом.

У него были бегающие глазки.

— Вы дежурили девятнадцатого утром? — уточнил полковник.

— Мы. Нас уже об этом спрашивали.

— Как вас зовут?

— Николай Константинович.

— Вспомните, Николай Константинович, рейс на Баку. Утромдевятнадцатого. Это вы работали в тот день?

— Да, вроде наша смена была.

— Вроде или ваша?

— Наша, — кивнул свидетель, — мы проверяли по графику.

— Значит, вы отправляли грузы всех пассажиров, находящихся втот день в зале для официальных делегаций. Верно?

— Выходит, что да.

— Теперь, Николай Константинович, постарайтесь вспомнить,какой груз вы отправляли в тот день в Баку. Много было багажа?

— Да у них всегда много багажа бывает, — хитро прищуривглаза, уклонился от ответа допрашиваемый.

— Ты дурака не валяй, — строго посоветовал Тавроцкий, — тебяпо важному делу сюда вызвали. Рассказывай, что знаешь.

— Я и говорю, что много багажа бывает. И все мы аккуратноотправляем.

Мовсаев Переглянулся с Никитиным, потом спросил:

— Интересующие нас люди вылетели в Баку утром девятнадцатогомарта рейсом Аэрофлота. У них были не обычные чемоданы, а, судя по рассказутаможенников, три больших ящика, которые не досматривались. У вас ведь некаждый день грузятся на обычный пассажирский рейс большие деревянные ящики.

Он заметил, как дернулся молодой парень. Но промолчал.Николай Константинович снова хитро прищурился.

— Были, кажись, какие-то ящики. Все не упомнишь.

— А вот ваш молодой коллега о них помнит, — вдруг громкосказал Никитин.

Все сразу посмотрели на молодого человека. Тот испуганнодернулся еще раз, глянул на Николая Константиновича, опустил голову.

— Были ящики или нет? — повысил голое Тавроцкий.

— Чего уж там, — нерешительно произнес молодой носильщик,обращаясь к Николаю Константиновичу, — ты ведь помнишь про ящики. Видимо,важное дело, раз спрашивают.

— Очень ты умный, — разозлился тот, — у тебя память молодая,ты все им и рассказывай. А я не помню.

— Сколько было ящиков? — уточнил Мовсаев.

— Кажется, три, — ответил молодой человек, — но там были ещеи чемоданы.

— Какие чемоданы?

— Не помню, два или три чемодана.

— Цвет какой? Вы ведь профессионалы, должны помнить.

— Два черных больших чемодана, кажется, фирмы «Делсей».Такие часто попадаются среди багажа. И один чемодан был коричневый, из мягкойкожи, такой обычный, простой, запирающийся на замок. Мы даже удивились, увидевэтот чемодан.

— Сколько было пассажиров на Баку в тот день? — спросилМовсаев у Тавроцкого.

— Мы все проверили, четверо. Одна семейная пара и двое нашихгостей. У семейной пары в багаже отмечено два места, значит, эти чемоданы моглипринадлежать им. А третий чемодан был наверняка того самого пассажира, которыйлетел в паре с интересующим нас типом.

— Это еще нужно уточнить, — возразил полковник и сновапосмотрел на носильщиков. — Значит, ничего так и не вспомнили, НиколайКонстантинович?

— Были, — сказал тот не смущаясь, — были три ящика.

— Кто их вез к самолету?

— Ну я и вез.

— Тяжелые были ящики?

— Очень тяжелые, — выдохнул Николай Константинович.

— А в багажной квитанции указано, что вес груза обоихпассажиров был всего сто килограммов. Значит, учитывая, что оба пассажиралетели бизнес-классом и могли провезти бесплатно по тридцать килограммов, онизаплатили всего за сорок. Все правильно?

— Правильно, — кивнул носильщик.

— Получается, что каждый ящик весил всего двадцать —двадцать пять килограммов, — продолжал полковник, — какого размера были ящики,можете показать?

— Примерно сантиметров восемьдесят, — вспомнил НиколайКонстантинович, — а может, и немного больше.

— Да нет, — уверенно сказал его молодой напарник, — большеметра были, мы еще принимать не хотели.

Мовсаев с Никитиным переглянулись.

— А когда оформлялся груз, вы где были? — спросил у молодогоносильщика полковник.

— Рядом стоял, — тот взглянул на своего опытного товарища,но ничего больше не сказал.

«В чем дело? — подумал полковник. — Что они скрывают?»

— Какой высоты были ящики? — уточнил он.

— Примерно такие, — показал рукой Николай Константинович, —около полуметра.

— А ширина?

— Да примерно столько же, — ответил носильщик, неподозревая, какую ловушку готовит ему полковник.

— Так вот, — подвел итог Мовсаев, — если ящики были издерева и были набиты даже ватой, то и тогда они вряд ли могли весить двадцатькилограммов.

Все пятьдесят, не меньше.

Николай Константинович ошеломленно посмотрел по сторонам,потом на своего молодого товарища. Потом нерешительно спросил:

— Почему пятьдесят?

— Или больше? — напирал полковник. — Вы умышленно занизиливес груза, чтобы пассажиры не платили слишком большую пошлину. Правильно илинет?

Носильщик молчал. Полковник сказал что-то на ухо Тавроцкому,и тот, шумно поднявшись, вышел из комнаты.

— Послушайте, Николай Константинович, — четко произнесМовсаев после ухода начальника службы безопасности, — я обещаю, что никто нестанет вас упрекать за это маленькое надувательство. Это не наше дело. Мненужно точно знать, какой тяжести были ящики и как они выглядели. Это оченьважно. Ведь груз взвешивается прямо при входе в зал, внизу у лестницы, я тамвидел ваши весы. И вы сами отмечаете вес багажа, после чего вы передаетесведения наверх. Мне нужна правда.

— Говори, Николай Константинович, — попросил молодой, — видишьведь, важное дело.

— Ну, были ящики немного тяжелее, — признался носильщик, — яо людях подумал, решил, зачем им платить так много.

— Вы прямо святой, — пошутил Мовсаев и резко спросил:

— Сколько весили ящики? Только честно. Сколько? И не врите,я все равно узнаю.