Никита вдруг стал предельно серьезно относиться к себе. Не воспринимал критику в свой адрес. Сделался желчным и равнодушным. Он перестал, как это определяла для себя Лиза, держать себя в рамках приличий. У него вдруг отказали внутренние тормоза. Он стал злиться на Лизу, если она не пела ему дифирамбы. Обижался и переставал разговаривать.

– Смотри, как это круто! – Никита демонстрировал рабочую презентацию для доклада.

– Исправь ошибки. И это не круто, – отвечала Лиза, которая на своей работе считалась лучшим специалистом по презентациям. Она не делала карьеру, не шла по карьерной лестнице, но оказалась незаменимой. Лиза умела видеть на слайдах кино. И делала из этих слайдов настоящее кино. Ее стали приглашать поработать вне официальных обязанностей – она делала презентацию для одного профессора, который читал лекции по всему миру, для девушки, которая создавала собственный бизнес. Лиза бралась только за то, что ее лично заинтересовывало. За такую презентацию Никиты она бы не взялась ни за что на свете, это было даже хуже, чем когда они познакомились. К своему ужасу, она стала отмечать, что Никита опять без конца шутит на грани пошлости. Она продолжала над ним подсмеиваться, пытаясь вернуть то, с чего они начинали и благодаря чему он стал популярным лектором. Но Никита вел себя как обиженная барышня – капризничал и требовал заверений в неотразимости. Стал говорить, что Лиза отстала от жизни, не следит за требованиями времени и не желает меняться, что ее презентации – прошлый век, они никому уже не нужны, кроме двух заказчиков. Таких же замшелых консерваторов, как и она.

* * *

Эта коробка. Просто удивительно, как мало осталось. И как мало, оказывается, она знала о Никите. В памяти сохранилось и того меньше.

Никита обладал удивительной способностью к мимикрии. Великолепно умел подстраиваться, подлаживаться, подходить, подлизываться и все остальные возможные «под». Лиза не особо вникала в это раньше, а сейчас, глядя на эту коробку, вспомнила и задумалась – кем все-таки был человек, с которым она жила?

Она знала, что Никита был женат – ранним, студенческим браком. Жену звали то ли Лена, то ли Света, то ли Наташа. Простое, незапоминающееся имя. Ну пусть будет Наташа. На память от этого брака у Никиты остался крестик. Наташа была воцерковленной, держала пост и ставила свечки. Никита перед браком крестился.

– Ты же вроде бы еврей, – удивилась Лиза, когда Никита рассказывал ей о своей первой жене.

– Ну, только по отцу. Так что не считается, – равнодушно ответил он.

Он легко венчался, но так и не развенчался. Пока он жил с Наташей, ходил в церковь, стоял службы и держал пост. После развода – жена его бросила по каким-то своим религиозным соображениям – Никита перестал ходить в церковь и предался всем возможным грехам.

– И где Наташа сейчас? – спросила Лиза.

– В монастыре. Она вроде бы стала монашкой. Считала себя виноватой за то, что неправильно жила.

– Что значит – «вроде бы»?

– Я точно не знаю.

– А ты никогда не хотел с ней повидаться? Узнать, как она живет?

– Нет, а зачем?

– Тебе все равно?

– Если честно, то да.

– Какие религиозные соображения заставили ее отказаться от мирской жизни?

– Какая разница?

– Ответь мне.

– Она сделала аборт. Я был не готов стать отцом. И настоял.

– Почему?

– Что – «почему»? У нас не было денег, жили на съемной квартире. Все делают аборты! Что в этом такого-то?

Лиза достала из коробки простой крестик на цепочке. Никита его никогда не носил, но держал в личных вещах. И забыл его среди прочих ненужных, малозначащих вещей, когда уезжал.

* * *

Утром она снова зашла на почту с очередной попыткой отправить посылку. Почта не работала. Дверь была закрыта.

Лиза поехала на работу и вдруг увидела местное почтовое отделение. Буквально в двух шагах от офиса. Раньше она его не замечала. Здесь все работало как часы. Ей выдали коробку и бланк. Она написала адрес Никитиной мамы – та жила в Москве, но Лиза никогда ее не видела. Никита их так и не познакомил. Лиза знала адрес, поскольку Никита по паспорту был прописан в том дальнем районе.

Лиза только сейчас подумала, почему Никита их так и не познакомил. Она не настаивала и не спрашивала. Может, стоило?

– Адрес отправителя? – спросила девушка в окошке.

Лиза написала свой домашний адрес и наконец отдала посылку.

* * *

Сколько прошло. Три недели? Месяц? Почта России умеет держать театральную паузу. В Лизином почтовом ящике появилось уведомление – получить заказную посылку. Она удивилась. Не письмо, а именно посылка. От кого? Вряд ли ГИБДД или налоговая шлют штрафы посылками.

Несколько раз она пыталась попасть в родное отделение, куда ходила каждый день, как на работу. Из разговоров около почты удалось узнать, что главная служащая, та самая женщина с огромной ногой, попала в больницу. Замену ей пока не нашли. Но никто не жалуется, чтобы женщина не лишилась работы и зарплаты.

Наконец двери почты оказались призывно открыты. Служащая со слоновьей ногой выдала ей посылку. Лиза увидела свою собственную коробку, которая пришла на адрес отправителя.

– Как такое может быть? – спросила она у служащей.

– Бывает, – ответила та, – перепутали. Переправлять будете?

– Буду.

– Оформляйте.

Лиза снова села заполнять бланки.

– Паспорт, – потребовала служащая.

– Дома, не взяла.

– Только по предъявлении паспорта.

Лиза вернулась с коробкой домой. Она открыла ее и еще раз посмотрела вещи, столько говорящие о Никите и столь мало для него значащие, как оказалось. В коробке лежал секундомер.

* * *

После официального брака с Наташей у Никиты случился гражданский брак с Дарьей. Секундомер – ее подарок. Они прожили вместе вроде бы года два. Даша была спортсменка, практиковала вегетарианство, качала пресс и знала сто рецептов приготовления сельдерея. Никита в то время бегал марафоны, сильно похудел, что ему оказалось к лицу, хорошо выглядел, но взгляд стал тревожным. В коробке нашлась и фотография тех времен: Никита – участник марафона. Добежал. Рядом счастливая Даша. Пьет воду и прыгает от счастья. Никита почти умирает, но держится из последних сил.

Два года Никита качал пресс, выходил на пробежки и питался травой.

– Почему вы расстались? – спросила как-то Лиза, когда они только начинали жить вместе.

– Даша… забеременела, и она… в общем, мы его потеряли. Даша говорила, что даже рада. Не хотела портить фигуру, выходить из формы. Она тогда начала бегать большие марафоны. Ездила за границу. А потом все расклеилось. Само собой. Она помешалась на этих марафонах.