Немедленно вытолкав Лея в общую спальню, в которой все еще спали их товарищи, Услада велела ему притвориться спящим. После чего тоже легла на свое место.

Хозяин башни долго ходил между ложами, вглядываясь в подопечных и ощупывая камень. Он наверняка заметил бы притворство Лея и Услады, но как раз в это время начали просыпаться остальные. Поднимаясь, они с удивлением смотрели на почти никогда не посещавшего их мага. Тот, приказав появившейся ведьме выгнать всех из помещения, еще некоторое время проверял исправность каменных приспособлений для выкачивания магической энергии, затем дал надсмотрщице строгие указания кормить подопечных только отменной и разнообразной пищей и удалился.

Теперь ребятам пришлось вести себя осторожнее. Они половину ночи проводили в чулане, потом перемещались на вампирские ложа, чтобы утром проснуться вместе со всеми. Благодаря развившимся способностям девушки, она быстро восстанавливалась и помогала восстанавливаться другу. Постепенно они сокращали пребывание на ложах, надеясь, что маг не заметит сокращения притока силы.

Вдвоем они начали задумываться о побеге. Однако останавливало совершенное незнание находящегося за каменными стенами мира. Они пытались узнать, какими способностями обладает Лей. Но Услада могла определить только дар целителя, который хоть и был у парня, но очень слабый, направленный исключительно на собственный организм. Как выявить настоящий дар Лея, не имея никакого понятия о нем, ребята не знали. Возможно, будь жива немая старуха, она смогла бы помочь. Но, к сожалению, им, при полном отсутствии личного опыта, приходилось рассчитывать только на удачу.

Шло время. Подопечные мага, взрослея, все больше становились похожими на безвольных животных, довольствующихся сытным существованием в загоне и живущих одними инстинктами. Забеременели несколько девушек, и вскоре на свет появились первые младенцы, каждого из которых Асад осматривал лично, покидая ради этого башню. Осмотром он остался доволен, и в помещении появились деревянные кроватки, ибо укладывать новорожденных сразу на каменные ложа было бы смертельно опасно для них. Необходимо было дать младенцам окрепнуть и подрасти хотя бы до года.

На фоне того, как подопечные Большеголового все больше превращались в подобие домашних животных, Усладе и Лею все труднее и труднее было притворяться. И в конце концов ведьма-надсмотрщица заподозрила неладное. Однажды ночью она явилась в спальню и увидела пустующие каменные ложа. Вдвоем с придурковатым прислужником они быстро нашли отсутствующих, спящих в обнимку в чулане.

Отвешивая провинившимся тумаки, их выволокли во двор и привязали за руки к толстому брусу, запиравшему ворота. После чего ведьма принялась отвешивать им поочередные удары плеткой.

Вздрогнув после очередного удара, Лей поднял лицо к небу. Его взгляд приковала полная луна, озаряющая мир мертвенно-бледным светом. Неожиданно для самого себя парень завыл. Завыл по-волчьи тоскливо, громко и протяжно.

Рука ведьмы застыла с занесенной плеткой. Расширившимися от ужаса глазами она наблюдала, как фигура парня вдруг потеряла четкие очертания, а затем начала менять форму. Старуха поняла, что перед нею волколак, но что-либо предпринять уже не успела. Удар волчьей лапы сломал ей шею и отбросил на несколько шагов.

Узрев стремительную расправу над начальницей, придурковатый прислужник упал на карачки и споро засеменил прочь, в ужасе поскуливая, словно побитая дворняга.

Услада обмерла и крепко зажурила глаза, когда по бокам от нее на замыкающий ворота брус легли огромные волчьи лапы, а затылок обожгло горячее звериное дыхание. Но вот ее привязанных к брусу рук коснулся влажный нос, послышался щелчок зубов, и девушка почувствовала, как веревки упали с ее кистей. Отступив от ворот, она все еще со страхом смотрела на невесть откуда появившегося огромного черного волка. А тот, оттеснив ее дальше, выбил брус из скоб и, навалившись лапами, отворил ворота настолько, чтобы через них мог пройти человек. Обернувшись к Усладе, зверь попятился, словно приглашая ее за собой. Видя, что та застыла на месте, волк сердито зарычал, шагнул к ней и, ухватив за подол зубами, вытащил за ворота.

Оказавшись снаружи, принялся подталкивать ее носом, заставляя идти прочь от башни. Однако Услада, столько лет мечтавшая о побеге, сейчас до ужаса испугалась ночного мрака, царившего снаружи. Вдруг показалось, что весь мир за кажущимися теперь родными стенами навечно погружен в ночную тьму и ей больше никогда не увидеть солнечного света.

Когда после очередного толчка Услада споткнулась и упала, волк громко зарычал от досады, ударился грудью оземь и поднялся в образе Лея. Подхватив девушку на руки, парень побежал во тьму.

Следующие недели походили на бесконечный кошмарный сон. Вероятно, беглецы смогли беспрепятственно уйти от башни только потому, что ее хозяин не допускал возможности побега тех, кого растил послушными животными. Однако уже перед рассветом их окружила стая диких собак.

Обычно собаки за версту чуют волколака и предпочитают обходить его десятой дорогой. Эти же с ходу бросились на беглецов, словно не почуяв в одном из них оборотня. Лей едва успел обернуться и отбить лапой рыжего пса, прыгнувшего на Усладу. В следующее мгновение он превратился в черный смерч, разбрасывающий окровавленные трупы. Когда последняя собака отлетела с разодранным горлом, Лей принял человеческое обличье, схватил обомлевшую от страха девушку за руку, и они снова побежали прочь от страшной башни в неизведанный и потому не менее страшный мир.

Как только каменистую равнину озарили первые лучи солнца, ребят накрыла тень от большой стаи птиц. Десятки ворон некоторое время кружили над ними, противно каркая. Вот одна соколом упала вниз, вцепилась когтями в рубаху Лея и принялась больно бить его крепким клювом в спину, шею и затылок. Парень схватил птицу и с размаху ударил оземь. Но на них уже падала вся стая. Вновь обернувшись волком, Лей накрыл собой упавшую девушку и принял на себя удары разъяренных птиц.

Будь Лей обычным человеком или даже простым, хоть и крупным, волком, крылатые твари разделались бы с ним за несколько минут. Однако метаболизм оборотня заставлял клетки мгновенно регенерировать, заживляя наносимые воронами раны. Прикрывая собой Усладу, волколак не мог полноценно сражаться, но время от времени ему удавалось сбивать птиц лапой или хватать их зубами. Постепенно вокруг образовалась гора из растерзанных тушек, а в воздухе осталось кружить менее дюжины ворон. Наконец, покончив с последней, Лей упал без сил.

Пребывавшая до сих пор в заторможенном состоянии Услада, увидев беспомощно распластавшегося на земле друга, неожиданно встрепенулась, стряхнула с себя оцепенение, и, применив свой дар, помогла оборотню быстро восстановиться.

Весь день на них нападала всякая встречная живность. Из-под каждого камня норовил ужалить скорпион. С ветвей деревьев, в тени которых беглецы пытались отдохнуть, на них падали змеи. Даже пятнистый суслик, мимо норки которого проходили, вцепился острыми резцами Усладе в лодыжку.

Неизвестно, пережили бы беглецы следующую ночь, не выйди они в сумерках к остановившемуся на ночлег каравану. Увидев людей, беглецы обрадовались. Они не думали, что люди могут быть плохими или хорошими. Они просто хотели верить, что найдут наконец-то защиту от преследовавшего их кошмара.