– Это что, правда, он? – спросил один.

– Да, – ответил Сит. – Конеубийца.

– Странно, что Велес не содрал с него заживо шкуру, – сказал все тот же стражник.

– Он бережет их для Игр. Его и девчонку.

Стражники кивнули, посмотрев на них с глубокой жалостью.

Сит сунул плеть под нос Чету.

– Тут Агония хотела сказать тебе «привет».

Он хлестнул Чета плетью раз, другой, третий. Чет поднял руку, пытаясь заслониться, и плеть рассекла ему рукав, впившись в тело.

– Прекрати! – закричала Ана. – Прекрати!

Сит остановился. Взгляд его холодных глазок сосредоточился на Ане.

– Защищаешь? Ты его цепная псина?

Ана не ответила.

Он наклонился к ней, постукивая себя по лбу рукояткой плети.

– Агония думает, ты очень плохая псина.

И Сит ударил Ану по лицу рукоятью-дубинкой.

Она вскрикнула.

Сит вытянул ее плетью по шее, а потом опять нацелился рукоятью в лицо, но тут Чет поймал плеть за хвост – вцепился намертво. Гоблин попытался вырвать у него плеть.

– А ну, отпусти, – прорычал он.

Чет держал.

– Отпусти. – Маска безразличия дала трещины, и Чет увидел в глазах гоблина ярость. Сит рванул плеть на себя, и тут Чет, наконец, отпустил. Сит, не удержавшись на ногах, плюхнулся прямо в грязь.

Стражники засмеялись.

Черные глазки гоблина вспыхнули. Он вскочил было на ноги, но тут впереди раздался свисток. Голем остановилась; раздались крики.

– Ну что там еще? – сказал один из стражников, и они побежали вперед, туда, где, судя по звукам, что-то происходило.

Чет подхватил цепь, надел одно из слабых звеньев на крепеж и хорошенько дернул. Цепь держалась. Он дернул сильнее.

Эдо положил руку ему на плечо.

– Чет, нет. Не здесь.

– Я ухожу.

– Здесь некуда идти. Сплошной лабиринт из скал и пещер. Здесь водится такое, что проглотит тебя целиком и не подавится. В одиночку и без оружия у тебя просто нет шансов.

– А я и не пойду безоружным, – проворчал Чет себе под нос. – Заберу этот гребаный нож, и все. – Он еще раз дернул за цепь, почувствовал, как та поддается, и бросил вокруг быстрый взгляд – нет ли стражников. Все они были далеко впереди. И тут он заметил, что какой-то человек – один из кочегаров – очень внимательно на него смотрит. Лицо у него было все черное от сажи, рот и нос обвязаны платком, но Чету что-то в нем показалось смутно знакомым.

Сит опять что-то орал. Но на этот раз он явно приближался.

Чет навалился на цепь изо всех сил. Стиснул зубы, когда железо впилось ему в пальцы – но цепь все держалась.

Сит шел прямо к ним, ведя за собой четверых стражников. Подбежав к первому ряду рабов, те принялись отстегивать цепи от крепежей. Сит отстегнул первые два ряда рабов перед ними, а потом, к удивлению Чета, отстегнул и их ряд. И вот он уже идет к голове каравана в сопровождении тяжело вооруженных стражников. Когда они прошли голема, Чет понял, в чем было дело: одна из телег, которая ехала сама по себе, соскользнула с дороги, и теперь одно колесо висело над пропастью. Телега продолжала соскальзывать все дальше в потоке жидкой грязи; к задней оси была привязана веревка, и несколько стражников тянули за нее изо всех сил, пытаясь вытащить телегу из грязи.

– Сюда! – заорал Сит. – Хватай веревку! Тяни!

Рабы подхватили веревку, принялись тянуть.

Чет замялся, кинув быстрый взгляд на Сита, на пояс, на нож.

– Пошел! – заорал один из стражников, тыкая в Чета копьем. Чет взялся за канат позади Эдо и Аны и начал тянуть, но смотреть продолжал на Сита.

«Не может быть, – думал Тренер, когда парня отстегнули от упряжки. Наверняка это безумное место опять выделывает фокусы с его сознанием. – Эта походка, эти волосы, эта фигура. Нет, это точно Чет». Тренер вогнал лопату в уголь, повернул, вцепившись в рукоятку так, что заболели руки. «Это он», – прошипел Тренер, задыхаясь, ловя воздух ртом.

– Ты в порядке? – спросил его второй кочегар, Джордж.

– Как никогда, – холодно ответил Тренер, спрыгивая на землю и направляясь прочь.

– Эй, – окликнул его Джордж. – Ты куда?

Тренер положил лопату на плечо, перехватив рукоятку поудобнее, обеими руками.

– Свести кое-какие счеты.

Око-Мать начало тускнеть, окрасив скалистый пейзаж цветами кровоподтека. На краю гребня расцвело облачко – всадники, за которыми тянулся хвост серой пыли. Руки нащупали оружие, глаза настороженно впились в приближающихся всадников. Полковник остановил колонну.

Гэвин натянул поводья, остановив фургон, и оглянулся на свой груз. Единственное кровавое око Господина Хоркоса уставилось на него в ответ, а двенадцать пленников, которые, спотыкаясь, брели следом – те души, которые отказались отрекаться от своего бога, – замерли, пошатываясь, позади повозки.

Лошадей было четыре; всадников – семь: шестеро ехали по двое в седле. На всех были зеленые куртки. Разведчик, который шел впереди колонны, просигналил, что все в порядке. Но Полковник не опускал мушкет, пока сам не увидел их лица.

– Это точно они, – сказал он, и прокричал своему разношерстному воинству: – Вольно! Дайте отдых ногам, пока есть такая возможность.

Рейнджеры побросали оружие и снаряжение и повалились на землю, кто где стоял – они были на марше весь день.

Полковник спешился, подошел к повозке и встал рядом с Гэвином.

Передний всадник галопом приближался к ним. Длинный плащ, лицо закрыто от пыли платком. Но Гэвин все равно в точности знал, кто это. Полковник наклонился к Гэвину:

– Давай попробуем обойтись без неприятностей, Гэвин. Нам с ними работать.

Карлос подъехал к ним; его взгляд уперся в изувеченное тело Господина Хоркоса. Он сдернул с лица платок, широко улыбнулся – такая улыбка бывает у человека, которому только что крупно повезло в рулетку. Он спрыгнул с седла, подбежал к Полковнику и схватил его за плечи.

– Вы это сделали! Это же бог, Полковник! Вы добыли бога! – отпустив Полковника, он забрался в повозку и, оскалившись, воззрился на поверженное божество.

– Ну и кто ты теперь такой? – спросил он. – Никто!

Он всадил большой палец прямо в единственный оставшийся глаз бога и повернул. Лицо Хоркоса исказила боль, вокруг кляпа запузырилась кровь. Карлос рассмеялся.

Подъехали остальные всадники. Лошади выглядели неважно – им явно пришлось нелегко. Гэвин знал, что лошади на самом деле – души-перевертыши: это видно было по глазам – загнанным, испуганным, чересчур разумным.