Он подошел к самому мосту, осторожно коснулся ногой настила. Ничего не случилось.

И он пошел вперед – один осторожный шажок за другим, руки ощупывают воздух впереди. Добравшись до другого берега, он опять становился, глядя на соломенных кукол, прикрученных к перилам.

– Мам, если ты меня слышишь, пожалуйста, попроси Иисуса позволить мне перейти реку.

Он сделал шаг с моста. Ни огня, ни мерцающих стен. Никаких преград.

– Я свободен? – прошептал он. – Мамочка, я свободен? – и он бросился бежать, не оглядываясь, не смея оглянуться. Уж конечно, стоит ему оглянуться – и что-нибудь не даст ему уйти.

Он бежал по дороге, не останавливаясь, пока не добрался до тропинки. Она почти совсем заросла, но дорогу-то он знал, и он шел и шел по тропинке, пока не добрался до хижины.

Крыша вся провалилась, и сквозь доски пола проросла трава, но старенькая качалка его матери все так же стояла на крыльце. Он смотрел на качалку и думал о маме, как она сидела там, чистила горох и, улыбаясь, смотрела, как они с братом возятся во дворе.

– Джошуа. – Голос, как дуновение ветра.

Он повернулся и увидел, что из-за деревьев струится свет, все ближе и ближе. Из света выступила женщина.

– Мама? – вырвалось у Джошуа.

Она улыбнулась, протянула к нему руки.

Джошуа задрожал.

– Мама! – И он кинулся к ней, прямо в ее объятья.

Она подхватила его на руки и крепко, крепко обняла.

– Ты готов вернуться домой? – спросила она.

Он кивнул, вытирая глаза.

Она поставила его на землю, взяла за руку и вместе они вошли в свет.

Когда я начал писать этот роман, я даже не задумывался о том, какой сложной логистики потребует воплощение этой идеи. Как это бывает иногда с творческими личностями, на подобную чепуху я внимания не обращал. Мне хотелось окунуться в работу с головой, поймать музу за хвост прежде, чем она успеет сбежать. И только гораздо позже до меня дошло – если мне хочется, чтобы в мое Чистилище поверили, то придется не только сочинить этому месту историю, систему управления, политическую/социальную структуру и для душ, и для богов, привязать все это к религиям, добавить некую денежную систему, понять, как действует магия, чары и различные силы, – придется еще придумать мертвым физиологию, понять, едят ли души вообще, и если да, то что. Может ли мертвый умереть? И если да, то как? И, как это часто бывает с загадками, один решенный вопрос порождал тысячу новых. Но настоящий вопрос был в том, какие из этих деталей необходимо было оставить, а какие – нет, чтобы они не засоряли повествование. И здесь-то выступила на сцену мой редактор, Ребекка Лукаш.

Что бы вы ни чувствовали, добравшись до конца этой истории, – поверьте: она стала гораздо лучше благодаря ее чуткости, ее вниманию к логике и деталям, ее интуиции в том, что касается и повествования и персонажей. И за это мне хотелось бы ее поблагодарить. Если вам случится ее встретить, пожалуйста, тоже скажите ей «спасибо».

Спасибо тебе, Ребекка.

Еще два человека были неотъемлемой частью этого процесса: Роберт Бром и Эрика Хойль. И, если бы я мог выдавать медали, то они оба получили бы по такой огромной, блестящей штуке за то, что отдали несколько дней своей жизни на прочтение самых первых, черновых вариантов этого романа. За то, что нашли время поделиться со мной бесценными соображениями о том, где и что у меня не получилось, и как это исправить. Спасибо вам, Роберт и Эрика.

И, как всегда, огромное, заслуженное «спасибо» Джулии Кейн-Ритцх за ее дружбу, энтузиазм, усердие и умение прекрасно одеваться. Спасибо, Джулия.

Дэйви и Билли

Ламия в юности

Алая Леди

Ивабог

Велес

Хель

Князь Кашаол

Князь Беелбет