Смотрю по сторонам и не могу понять. Почему-то кругом всё одинаково серое и какое-то размытое. Не вижу точных очертаний. И не слышу ничего. Тихо. Слишком тихо. Словно уши забило ватой. Только кровь стучит в висках. Но это не совсем звук.

Я… Чёрт! Где все слова? Почему я не могу ничего сказать, толком выразить мысли? Как будто… как будто меня накрыло снежной лавиной, придавило, погребло под снегом. Потому ничего и не слышу, потому ничего и не вижу, потому настолько холодно.

Нет, ну зачем я на самом деле? Мне же не больно и не обидно. Я ничего не чувствую. Вообще ничего не чувствую. И это странно, когда совсем ничего нет, когда внутри тебя… пустота. И мысли падают в неё и исчезают.

Конечно, я дура. Полная безоговорочная дура! И жизнь меня ничему не учит.

Хотя, нет. Жизнь ни при чём. Просто это я настолько тупая. А ещё – слишком адекватная. А ещё – слишком бесконфликтная и комфортная, во мне нет ни капли самоуважения. Со мной всегда можно договориться, меня всегда можно подвинуть, потому что я… наверное, я просто не стóю большего.

Не знаю. Похоже, мама действительно права – я не умею выбирать. Поэтому всегда выбирают меня. В качестве подходящей декорации, чтобы создать видимость, в качестве перевалочной станции на пути к намеченной цели, в качестве удачного безопасного заменителя. Я не умею быть такой – ну-у, как сказать? – единственной, самой важной, той, ради которой можно бросить всё и всех, наплевать на проблемы и просто помчаться на зов. Я из тех, кого легко можно отложить на более удобное время.

Телефон. По-моему, у меня звонит телефон. Иду на звук, нахожу мобильник, не глядя чиркаю пальцем по экрану, подношу к уху.

– Да, – говорю. – Слушаю.

Потому что наконец-то слышу.

– Жек, привет! Это я.

– Привет.

– Я чего звоню-то. А ты вообще долго планируешь думать? Ну, как бы… время-то идёт. Родители донимают, спрашивают, что у нас да как. Со свадьбой, конечно, не обязательно торопиться, пока хватит и официальной договорённости. Но ты хотя бы точно скажи, что решила.

А мне не надо решать. Всё решилось за меня, мне остаётся только принять. И я зря сомневалась с самого начала, ведь это действительно самый лучший вариант. Во всяком случае для меня.

Если мне не дано быть любимой и единственной, пусть хотя бы всё будет прозрачно и честно, без ненужных иллюзий, без причин для разочарований и обид. На основе ясной договорённости и точного расчёта. Мама обещала, что подобные разумные браки самые безоблачные и крепкие. А, главное, я наконец-то избавлюсь от возможности в очередной раз поверить и ошибиться. Ведь больше не возникнет надобности.

Произношу чётко и твёрдо:

– Я согласна.

– В смысле?

Артурчик слегка теряется. Наверное, уже настроился, что я немного поломаюсь, набивая цену, и ему опять какое-то время придётся приводить весомые аргументы, давать заманчивые обещания и уговаривать.

– Я согласна выйти за тебя замуж, – выдаю развёрнутый ответ, чтобы больше не возникло никаких сомнений.

– А! – выдыхает Артурчик и моментально собирается с мыслями, восклицает: – Ну и отлично!

А я добавляю:

– Только…

– Что? – настороженно спрашивает он, видимо, опасаясь, что я выдвину какие-нибудь странные условия, но я не думаю, что следующие мои слова прозвучат слишком необычно.

– Можно побыстрее?

– Свадьбу побыстрее? – уточняет Артурчик, хмыкает, интересуется с мягкой, но в то же время чуть вызывающей ехидцей: – Чтобы не успеть передумать?

– Нет, – возражаю. – Я не передумаю. Просто, раз решила, не хочу тянуть. Не люблю откладывать. – Он не торопится с ответом, и я повторяю: – Так можно? Или теперь ты против?

– Я? – произносит Артурчик будто бы удивлённо. – Совсем не против. – Уверена, сейчас он добавит «Мне вообще без разницы», но он опять уточняет с самыми деловыми интонациями: – А насколько побыстрее? Завтра точно вряд ли получится. По мне-то, чем меньше шумихи и пафоса, тем лучше. Но родители же хотят, чтобы всё как полагается. Я же как-никак у них единственный сын. Ну и чтоб ничего такого не подумали. – Он делает паузу, видимо, прикидывая, и опять продолжает: – А вот через неделю, думаю, получится. И мама будет только рада. Она любит действовать в условиях, приближённых к боевым. Ей и самой наверняка уже не терпится этим заняться. Ты её тоже очень даже устроила и, по-моему, она с самого начала была убеждена, что ты не откажешься, поэтому заранее все распланировала и определила, подыскала нужных людей. Через неделю тебя устроит? А может, даже и раньше.

Артурчик замечает, что монолог его слишком затягивается, а я не тороплюсь реагировать и даже не отзываюсь.

– Жек, ты чего молчишь-то? Всё-таки уже передумала?

– Нет, – возражаю твёрдо. – Но… – втягиваю воздух и выдыхаю: – я могу эту неделю где-нибудь в другом месте пожить, не в этой квартире? У тебя ничего не найдётся?

– Ммм, – мычит он задумчиво, потом заверяет: – Найдётся. – И тут же интересуется: – Когда тебя забрать?

И я по-прежнему не желаю откладывать.

– Прямо сейчас.

– Хорошо! – выдаёт Артурчик невозмутимо. – Без проблем. Ты собирайся, а я скоро подъеду. Моя машина подойдёт или что-то покрупней подогнать?

– Не надо покрупней, – отказываюсь я и поясняю: – У меня вещей не так уж и много.

Ведь по всем правилам и сказочным канонам у бедной Золушки не должно быть богатого приданного. Иначе – какая же она Золушка?

Рома

Лида начала названивать, когда он ещё был на работе. Рома посмотрел на высветившееся на экране имя, но сбрасывать звонок не стал, просто засунул мобильник назад в карман. Телефон потом ещё несколько раз оживал, дрожал и посылал беззвучные призывные сигналы, но Рома даже не доставал его, уверенный, что увидит всё-тоже имя, всё те же цифры. Хотя, чем дальше, тем сильнее царапало беспокойство: да что у неё там? А если действительно что-то серьёзное?

Но, по сути, его-то какое дело? У неё парень есть, вот пусть и разгребает за нею проблемы.

Или опять уже разругались? Всё равно – пусть сами разбираются. Он тут ни при чём, и никогда не имел ко всему этому отношения. И… будто ему думать больше не о чем?

Ягода физалиса в обрамление полупрозрачных, расчерченных тонкими жилками лепестков – солнечная, ярко рыжая. Рома украдкой улыбнулся, выставляя бокал на стойку, тёплая ласковая нежность волной окатила с головы до ног. Ну и не только нежность. Но это лучше потом, ещё будет возможность.

Телефон успокоился, больше не взывал, требуя внимания, и Рома почти забыл о звонках. Поэтому, когда уже поднимался по лестнице в подъезде, и опять услышал сигналы, решил, что это Женя – желает узнать, когда он придёт. Рома достал мобильник, почти не глядя мазнул пальцем по экрану, поднёс к уху.