Хорошо устроиться; поиметь от этой жизни все — и совершенно не важно, за чей счет.

Особенно потенциальных женихов отталкивала именно эта неразборчивость. Нина вообще не заморачивалась, за кого идти замуж и с кем спать — лишь бы мужчина подхватил ее и одарил пощедрее. Она ластилась буквально ко всем, натужно заставляя себя, что «его надо полюбить, раз уж попался», и это было видно. Она сама себя не воспринимала, как человека, на что-то годного, способного добиться хорошего положения своим трудом, талантом и умениями. Она считала себя красивым телом, и пыталась обменять это — тело, — на выгоду. И люди это видели тоже; и воспринимали ее точно так же.

Получался какой-то замкнутый круг.

Знакомые помогли Нине устроиться в коммуналке после отчисления, с работой тоже — порекомендовали продавщицей в приличный магазинчик, с неплохой зарплатой. Да, не вышло из Нины ученого, можно было б смириться, отряхнуться, и начать жить заново — работать, о чем-то мечтать, и чего-то добиваться.

Но Нина упорно лезла на ту же самую вершину, что не покорилась ей с первого раза.

Нина хотела найти свое счастье в звездной, богатой тусовке, и все свои силы бросала не на то, чтобы накопить на приличное жилье, а на то, чтобы подцепить богатенького Буратину.

Отказывая себе в нормальном питании, Нина могла явиться в ночной клуб и швырнуть все за какой-нибудь коктейль. Тайком выносила из своего магазина вещи — чтобы дома надеть их, сделать селфи, создавая видимость богатой беспечной жизни, и выложить в Инстаграм.

Брала напрокат букеты цветов и опять фотографировалась, томно потупив очи. Якобы поклонник подарил. Да-да.

Перекусывая в обед лапшой быстрого приготовления, вечером томно извивалась перед камерой в красивом нижнем белье в разобранной постели.

И даже кредит взяла, чтобы слегка увеличить грудь по последней московской моде. Сумма на тюнинг понадобилась неприлично большая, и Нине пришлось потуже затянуть поясок на итак тонкой талии. Денег, потраченных ею на зубы, хватило бы, чтоб купить все село.

В блеске ярких огней ночных клубов ей казалось, что вот-вот, и ее счастье ее найдет. Она все так же с надеждой вглядывалась в лица, стараясь встретиться взглядом, зацепить, и понять — вот он, тот, кого она так ждала! Но шли серые дни и шумные ночи, похожие одна на другую, грохотала музыка, лился алкоголь, наполняя кровь счастьем и безграничной, как мир, любовью, а ничего не менялось. Наутро все было обычно и привычно: похмелье, раскаяние и серая тоска.

Ни-че-го.

Поэтому Акула, соблазнившийся на прелести Нины, был для нее единственной удачей, единственным мужчиной, который попытался изобразить ухаживания за ней — и единственным билетом в счастливую жизнь. Последним шансом — в изумлении Нина обнаружила, что ей уже двадцать восемь лет, семь лет прошло с момента ее знакомства с Акулой, и за все это время за ней никто не пытался приударить.

Нет, не так.

Приударить, конечно, пытались.

Дарить цветы, звать замуж пытались, но кто?!..

Работяги с завода?!

Лысенький плешивенький вдовец, живущий в соседнем дворе?

Студенты-малолетки, такие же приезжие, как она сама?!

А Акула — это было то, что надо.

Иностранец — это Нина поняла по едва уловимому акценту, придающему его речи особый шик. Богатый — даже пав низко, Акула за раз мог потратить денег больше, чем Нина за месяц. На фоне отлично одетого, приглаженного и ухоженного Акулы Нина остро ощущала свою ущербность и дешевость. Нищета выглядывала из ее кармана старым телефоном, нищета хлюпала отставшей подошвой сапога по серому месиву снега, нищета бурчала в животе, потому что вчера было блестящее ламинирование волос и ногтики со стразиками…

Нина хотела Акулу; но не как мужчину и не как мужа — она одержимо хотела его как вещь, как подарок на Новый год, как цель, к которой стремишься всю жизнь, как мечту! Он был тем праздничным чудом, которое у нее однажды сбылось, которое она могла осязать, трогать, обнимать, и ей хотелось всего-то повторить его. Потому что это чудо было единственным реальным из всех ее мечтаний.

И она начала действовать.

Во-первых, после того, как Анька поделилась с Ниной новостью о том, что видела Акулу в Москве, она словно нечаянно попалась ему на глаза в холле гостиницы и мило улыбнулась, всем своим видом показывая, что узнала, помнит, но не злится на него. Акуле это понравилось; как и ее восторженный щебет за чашкой кофе, посвященный ему. Так и быть, он допустил эту милую девушку до тела.

Второе свидание Нина выторговала у Акулы в обмен на информацию о том, что Анька улетает в Альпы — уж больно тот навязчиво интересовался ею.

И третье он предложил ей сам, войдя во вкус безотказного секса. Он действительно назначил ей свидание на час раньше, чем Аньке, полагая, что надо немного снять напряжение перед разговором с Лосем — ведь и Лося Акула тоже позвал, чтобы тот накрыл неверную невесту в его постели. Однако, все пошло не так; и когда Акула ни с того, ни с сего позвонил Нине и спешно отменил встречу, Нинка почуяла — вот оно!

— Лассе, но эта Анька, — только и успела выкрикнуть Нина, — она гадость…

— Все, мне некогда, — резко ответил он и дал отбой.

Нинка, разумеется, тотчас поспешила на помощь, прекрасно понимая, чем грозит Акуле встреча с Клубом Бывших. Но спешила Нина весьма расчетливо — так, чтобы прийти попозже.

Во-первых, она не так уж горела чувствами к Лассе, чтобы бездумно встать на дороге между ним и Клубом. Недобро усмехаясь, она думала о благотворности наказания. «Меньше будет шляться по бабам», — думала она.

Во-вторых, частично знакомая с планами Клуба, Нина очень хотела стать спасительницей, которой Акула был бы по гроб жизни благодарен. И поэтому она, пришедшая в самый разгар веселья, некоторое время тихонько стояла в коридоре, прислушиваясь к взрывам хохота, доносящимся из-за дверей.

И только когда из номера Лассе удрали стриптизеры, на ходу деля заработанные деньги, Нина ворвалась в номер, сделав вид, что разминулась с негодяями и даже выдавила из себя пару слезинок.

— Лассе! — трагично выкрикнула она, бросаясь к любимому. — Я же предупреждала!..

Акула не отвечал, яростно грызя кляп.

— Ну, ничего, ничего, — пыхтела Нина, заботливой тушей навалившись на бедного Акулу и царапая в замке маленьким ключиком — их Анька милостиво бросила на стол, полагая, что длительное заточение достаточное наказание для Акулы, и вызов МЧС — это уже чересчур. — Ничего… Мы запомним. Мы ей отомстим. Мы просто так не оставим этой пигалице! Мы…

Акула был морально сломлен и уничтожен, и Нина не без удовлетворения отмечала, что даже обретя способность говорить, он не спешит ее обругать и оттолкнуть, и ее навязчивым «мы» не возражает. Напротив — он жался к своей спасительнице, и Нина торжествовала победу, полагая, что с этой минуты они состоявшаяся пара.