сознания, но вроде еще не помер. Потом ему это надоело, и он мысленно завопил: «Господин Арнахти, здесь такое началось!.. Нам конец!..» После чего игнорировал мыслевести, сколько бы Нетопырь ни надрывался.

А пейзаж вокруг был такой отвратный, что хотелось или зажмуриться, или проснуться. Повсюду ямы и трещины, земля где провалилась, где вздыбилась. Белесая хмарь, заволокшая небо над владениями Нетопыря, опустилась ниже и свисает клочьями – теперь она стала похожа на рваную драпировку. На верхушке образовавшейся на ровном месте хребтины из камней, глинистых комьев и пучков травы дурацким чубчиком торчит куст, мотаясь туда-сюда, потому что хребтина то и дело вздрагивает заодно со всем остальным. Во вляпались… Но Дирвен был собран и сосредоточен, и боялся в меру: у него амулеты, рядом два сильных мага, хоть они и битые сволочи, и хвостатая свое дело знает.

Продвигались вперед еле-еле, как издыхающий чворк. Хотя у них же нет цели в назначенный срок куда-то попасть – им всего лишь нужно в каждый момент находиться там, где земля не уйдет из-под ног.

Видели издали камнешмыга, на котором разъезжал по долине Арнахти: каменный поросенок потеряно слонялся посреди окружающего раздрая и как будто тоже чуял, куда нельзя соваться. На нем все еще была попона из одеяла, а подушку где-то потерял.

Спасти усадьбу Нетопырю не удалось. Это они поняли, когда подобрались к ней достаточно близко. То есть, даже не к ней, а к тому, что от нее осталось.

Из земли торчит где осыпавшаяся с боков стенка с разбитым окном, где кусок забора. Посреди зияющего чуть дальше провала можно разглядеть черепичный треугольник – крышу западной пристройки. Уцелела только пара сараев. Людей не видно.

– Арнахти успел уйти, – сказала Тунанк Выри. – Я бы его почуяла.

– Его здесь нет, – согласился Хантре. – Насчет остальных непонятно, фон сильно взбаламучен.

– Тьеку жалко, – добавила хвостатая. – Она хорошая. Относилась ко мне так, словно я девушка людского племени, хотя знает про меня правду. Ее Арнахти тоже обманул. Он подстроил, чтобы все поверили, будто она навела порчу на соседку, а потом спас ее от рассерженных людей. Она вкусно готовит и обычную еду, и лечебную, а ему нужна была повариха.

Рыжий что-то тихонько пробормотал – то ли пожелал Тьеке добрых путей, то ли выругался. А Дирвен подивился тому, что девка из народца способна пожалеть человека. В Исшоде он за тамошними обитателями такого не замечал.

Земля опять затряслась, и они убрели в сторону от усадьбы. Вместе с сумерками сгущался туман – белесая хмарь, словно кисель, стекала с небес за землю.

Ночь прошла хуже некуда. Где стояли, там и заночевали, в грязи, в кромешной темени. Да еще несколько раз перебирались с места на место, когда хвостатая предупреждала, что сейчас тут все зашатается.

Вдобавок эти две сволочи дремали в обнимку: саламандра ожила, но так и сидела за пазухой у рыжего, и тот прижимался к Эдмару, чтобы его согреть – если через ткань, не обожжет. Дирвен понимал, что иначе этот гад околеет от ночной холодрыги, его и так колотит озноб. Но все равно злился, потому что форменная мерзопакость же, вот прямо рядом! Так бы и сплюнул, но во рту пересохло, воды-то у них не было.

Эдмар чувствовал себя скверно, несмотря на то что «Сторожа здоровья» трудились, как шестеренки в часах. Лечебные артефакты разделили на две связки: одна висела на шее у пациента, другая была у Хантре, который заряжал их своей силой. Маги выжимали из них все что можно, и все равно их мощности не хватало. Эта Сволочь больше не помирала, но и улучшений не наблюдалось.

Хантре сдержал слово, рассказал о маме. Ложа хотела ее использовать, как рычаг воздействия на взбунтовавшегося первого амулетчика, а рыжий решил сплавить ее в безопасное место – пусть разбираются без нее, потому что за преступления Дирвена она не в ответе.

– Прелестно, наконец-то сознался открытым текстом, – встрял в разговор Эдмар, ради такого случая очнувшийся. – Хантре, ты забыл упомянуть о том, что между делом спер в резиденции Ложи две шубы, принадлежавшие достопочтенным архимагам. Одна из черного соболя, другая из полярного медведя, каждая стоила целое состояние. Боги и демоны, какой восхитительный скандал из-за этого случился… Но я сделал все, чтобы отмести гнусные инсинуации в твой адрес.

– А шубы зачем? – удивился Дирвен.

– Ее унес Пёс Зимней Бури, – сухо пояснил рыжий. – В полете на высоте холодно.

Он все время так говорил, сухо и отстраненно: мол, информацию я выложить обязан, раз пообещал, но ты для меня по ту сторону стенки.

Когда он пришел в переулок Трех Плошек, с мамой были наемники Лормы. Та велела изувечить и убить Сонтобию Кориц, чтобы Дирвен подумал на Ложу. Хантре прикончил их и в помещении все изнутри выжег, чтоб никаких улик, а маме перебинтовал искалеченные руки и увел ее оттуда. Потом Дохрау улетел с ней в свои владения за Сновидческим хребтом, в стойбище шамана, который разобрался, что она опутана остаточными чарами пшоров, и нашел способ их снять.

Ну да, Хеледика объясняла, что это делается во время поимелова, и помочь женщине может только мужчина, а мужчине – только женщина, поэтому она тут не справится.

Мама наконец-то полностью избавилась от чар шепчущего народца и стала женой того шамана, и сейчас носит его ребенка, будущую сестру Дирвена.

– Как их можно найти?

– Этого не скажу, – отрезал Хантре. – Такого уговора не было.

– Я же поклялся, что не причиню им вреда!

Рыжая сволочь промолчала и на все попытки продолжить разговор никак не реагировала. Зато Наипервейшая Сволочь промурлыкала:

– Игнорировать и бесить он умеет… Обожаю...

До промозглого серого рассвета они все-таки дожили. Долина по-прежнему ходила ходуном, но уже с промежутками, которые раз за разом увеличивались. Видящий и хвостатая сошлись на том, что колебания затухают, но не были уверены, что этот поиметый маятник опять не начнет разгоняться.

– Дух долины навел бы порядок, если б Арнахти не посадил его в ловушку, – расстроено морща лоб, сказала Тунанк Выри.

– А кто ему помогал? – поддел ее Дирвен.

Сникла: наверняка же не обошлось без ее участия.

– Ты лучше Аленду вспомни, – неприязненно бросил рыжий.

– А ты… А ты вспомни «Пьяный перевал»!

Ну, просто не пришло на ум ничего другого. Рыжая сволочь бешено сверкнула глазами, а мучаха проворно отползла, чтоб