Я нажал на поршень еще разок.

– Эй, чувак, какого хрена происходит?

– Не беспокойся, Лукас. Расслабься, лежи спокойно, получай удовольствие.

– Да-а. мне хорошо. так приятно.

– Лукас, расскажи мне кое-что.

– А что ты хочешь знать, чувак?

– Расскажи мне об «Ангеле».

– Ох, нет, чувак, об этом говорить нельзя! «Ангел» – это большой-пребольшой секрет! – Он захихикал. – И не только мой. Но погоди. мне надо домой. и почему я не могу пошевелиться? Что за.

Я снова нажал на поршень.

– Вроде же ты хотел мне что-то рассказать? – спросил он.

– Нет, Лукас, это ты мне сейчас кое-что расскажешь. О Бене – Бене Тзенонге и о Патрике – Патрике Клири.

– Ага. хорошо.

– Они обманывают тебя, Лукас.

– Как это? В чем?

– Скоро узнаешь.

– Как они могут?

– Это ты мне скажи. Бен недоволен. Считает, что ты недостаточно его ценишь. – И я коротко надавил на поршень, впрыснув в кровь еще каплю микстуры.

– Тзенонг – просто мальчишка. Щенок еще. Вот Клири – другое дело. Чувак из Англии. Очень умный. Хороший человек. Мне нравится.

– Он хорошо к тебе относится?

– Ну да. Не то чтобы мы с ним лучшие друзья, ну, ты понимаешь.

– А кто твой лучший друг?

– Феликс. Отличный чувак. С Феликсом мы друзья.

Я надавил на поршень.

– Как хорошо! Как хорошо! Вечно бы здесь лежал!

– Что за Феликс?

– Ваджара. И Хадино – Хадино Дусаб, с ним мы тоже друзья.

– Он тоже знает про «Ангела»?

– Ну конечно! И Феликс, и Хадино, и еще куча народу!

– И кто все эти милые люди?

– Не все милые. Один немец – терпеть его не могу! Ненавижу всех немцев. Они убили моих деда и бабку, немецкие ублюдки. Я их всех перебью, дайте только. Почему я не могу пошевелить ногой?

Огомо запаниковал, и я вколол ему еще пентотала, чтобы успокоить.

– Что за немец?

– Я не могу пошевелить ногой!

Я снова нажал на поршень и на этот раз долго не отпускал.

– Что за немец?

– Киллер. Келлер. Келлер-Блеф. Нет, Келлер-Блаус, Гюнтер Келлер-Блаус. Он отвечает за Францию.

– За Францию? А почему не за Германию?

– Германию трогать нельзя.

– Кому нельзя?

– «Ангелу».

– Почему?

– Коненко так сказал. Сказал вместо Германии взять Испанию. Там нам поможет ЭТА[14].

– Кто такой Коненко?

– Русский. Не хочет, чтобы ветер дул в Россию. Там радиация. Радиация, рассиация, рассеяция. – бессвязно забормотал Огомо.

– Что за радиация?

– Ну, радиация от тех АЭС, что мы взорвем, чувак, что тут непонятного?

– Кто это «мы»?

– Долго рассказывать.

– Ничего, я не тороплюсь. Говори.

– Ладно. Только пообещай, что никому не скажешь! Это секрет.

– Обещаю.

– Ладно. Ты хороший парень, я тебе верю. Для белого ты просто классный чувак.

Я выдавил ему в кровь еще каплю пентотала.

– Так кто собирается взорвать АЭС?

– Мосиф Калиб.

– Из ООП?

– Да. Тоже классный чувак. Много болтать не любит, человек дела! Они с Баллардом взорвут США! Бах – и нет США! И Канаду тоже. Бах – и нет Канады! У них связи в Квебеке. Большие связи. Бах – и готово!

– Кто еще?

– Не помню. Ах да, тот толстяк, Рей. Хосе Рейталь. Испанец. Спанец? Шпанец? Как-то так.

– Кто еще?

– Не знаю. Еще Посгнет, но он не считается, он только следит, чтобы все прошло как надо, чертов русский. – Он рассмеялся. – Русские нас любят. Русские нам помогают.

– Приятно слышать, Лукас. А теперь расскажи об «Ангеле». Что такое «Ангел»?

– Разве я тебе не сказал?

– Нет, забыл.

– «Ангел» – это сокращение, значит «Anti-Nuclear Generated Electricity». «Против электричества атомного происхождения». Здорово придумано, а?

– Здорово. Сам придумал?

– Нет, русские.

– Расскажи мне побольше о русских.

– Хорошие ребята. Особенно русские девушки. Блондиночки. И русская водка. Хорошие чуваки, щедрые, платят за всё. – И он захихикал.

– Какие АЭС вы собираетесь взорвать?

– Да все. Эй, я не могу шевельнуть рукой!

Я снова нажал на поршень. В шприце оставалось не так уж много.

– В каких странах?

– США, Канада, Франция, Испания, Англия. Везде бах, бах – и крышка! Кроме Германии. Вместо Германии Испания.

– Почему так?

– Из-за ветра. Русские не хотят, чтобы ветер нес радиацию на Восточную Германию и на Россию. А в Испании против атомной энергии выступает ЭТА.

– Какие станции в каждой стране вы взорвете?

– Да любые, чувак. Какие захотим.

– Какие именно?

– Не знаю.

– Тебя обманывают.

– Ну нет, меня уважают! И любят. Я большой человек.

– Лукас, тебя решили убить. Только я могу тебя спасти. Я хочу тебя спасти, Лукас, очень хочу.

– Спасибо. Да, да, пожалуйста, спаси меня!

– Если хочешь, чтобы я тебя спас, расскажи мне все, что знаешь, и побыстрее. Какие станции?

– Говорю же, понятия не имею! Одни здесь, другие там. – Огомо снова захихикал.

– Какие станции, Лукас?

– Какие захотим. От ветра зависит.

– Зачем ты все это делаешь?

– Да затем, чувак, чтобы весь этот гребаный белый мир прекратил насиловать мою страну! Чтобы белые не запускали больше свои жадные лапы в наши урановые рудники! Довольно! Ничего хорошего от урана нет и не будет. Пусть лежит себе в земле. А еще, чувак, нам нужна свобода. Да! Хотим быть свободными! Пройдет меньше месяца – и никто уже не сможет плевать на Намибию, нет, черт возьми, больше такого не будет! – И он радостно рассмеялся.