– Вот, нашел. Флоранс Дельбар, урожденная Монтроризе, вышла замуж в 1965 году.

– Это она! – радостно воскликнула я.

– Но, согласно данным в моей базе… госпожа Дельбар до сих пор жива.

Он сказал это таким тоном, словно меня сие известие должно очень сильно разочаровать. Но для меня, напротив, эта новость была самой лучшей, какая только возможна в рамках моего расследования. Вот он, ключевой свидетель юности Дэвида, Луи и Авроры! Хоть один из их близких, кто избежал смерти…

Я не стала больше злоупотреблять его терпением и спрашивать, есть ли у них адрес, по которому сейчас она проживает. Высшие силы благоволили моему расследованию, так как имя Флоранс я обнаружила в справочнике, который находился в открытом доступе в компьютере, стоящем в холле библиотеки.

Улочка, где находился ее дом, была маленькой и ничем особо не отличалась от всех остальных улиц квартала Параме, который располагался приблизительно в двух километрах к востоку от центра города. Погода стояла хорошая, и несмотря на то что дул прохладный северный ветер, я решила дойти дотуда пешком, прогуляться по песчаному берегу и полюбоваться морем.

Идя пешком, я заметила, как меняются цвета на море, как они зависят от расстояния, волн, освещения, какими разными оттенками может отливать вода: от изумрудного, почти прозрачного до серо-зеленого, темного, с металлическим отблеском.

Дом номер семь совершенно ничем не отличался от своих соседей: гранитные стены и сланцевая крыша. Я нажала на звонок и добрых пару минут простояла под дверью, ожидая, пока мне откроют. Но за дверью не раздавалось даже никаких шорохов. Тогда я решила позвонить в дом номер пять, где в конце концов мне открыла маленькая пожилая дама в бигудях и фартуке.

– Вы девушка из ассоциации?

– Нет. Я пришла навестить вашу соседку, мадам Дельбар. Но, видимо, ее нет дома.

– Это вполне вероятно.

Наверное, она прониклась доверием ко мне, потому что тут же спустилась со своего крыльца и подошла ближе к решетке, мне показалось, для того, чтобы лучше рассмотреть меня. Похоже, она была немного удивлена.

– Вы ее родственница? Племянница, нет?

– Да, – нагло соврала я.

– Вы не предупредили ее о том, что приедете?

– Нет… я тут случайно оказалась.

– Да, вам не повезло. Она ведь почти из дому не выбирается… Разве что сходит повидать мужа.

Я сразу поняла, о чем она говорит, и спросила, как пройти на кладбище, чтобы найти там фамильный склеп семьи Дельбар.

Я горячо поблагодарила женщину, избегая в то же время ее тонких расспросов, и направилась по широким богатым улицам, построенным примерно в 1900 году, в сторону кладбища.

Надо мной в небе со скоростью падающих звезд собирались облака. При входе на кладбище я заметила каменную серую будку, где сидел сторож. Я помахала ему рукой, и он тотчас же вышел из будки.

– Чем я могу вам помочь, мадемуазель?

Он меня уже не помнил, ведь с прошлого нашего визита с Соней уже прошло около года.

– Я хочу спросить, знаете ли вы, где находится фамильный склеп Барле?

– Барле? Какого Барле? Которого нынче постоянно показывают по телевизору?

– Да, точно так.

– Подождите, сейчас посмотрю…

Сказав это, он достал из кармана своего дождевика небольшую записную книжку и начал водить пальцем по каждой строчке, ожидая найти то, что искал.

– Вот… Барле. Е 17. Это туда, – сказал он и махнул рукой влево. – Я могу вас проводить, если желаете.

Он улыбнулся беззубой улыбкой и пошел провожать меня, тяжело топая сапогами.

Наконец мы пришли.

– Андре и Гортензия Барле, – объявил он, указывая рукой на темный памятник.

– Их всего двое?

Мужчина еще раз перелистал свою книжечку, потом поднял на меня преданный и немного грустный взгляд, как у собаки.

– Очевидно, да…

Похоже, здесь не хоронили всех подряд. Обычно рядом лежали сразу несколько поколений одной семьи. На самом деле Барле выбрали Сен-Мало и решили именно здесь устроить свой фамильный склеп, как только у них появились первые деньги. Но Арман мне однажды объяснял, что они родом скорее с юга, область Нантов.

На надгробном камне были указаны только годы рождения и смерти. Ни дня, ни месяца. Но что мне бросилось в глаза: супруги Барле умерли в один год – 1990-й.

– У вас нет случайно точной даты их смерти?

– Хм… пожалуй, есть. Но это, можно сказать, тайна.

– Почему?

– Они умерли в один день, 6 июля 1990 года.

– Вы уверены?

– Не совсем, возможно, эти кумушки из мэрии наплели мне всякой ерунды.

– Из отдела записи гражданского состояния?

– Да. Но я не понял, почему они так по этому поводу веселились.

Я невольно вспомнила утреннюю встречу с представителем данного отдела и с большим трудом представила, как он может веселиться со своими кумушками.

Если же ему тогда сказали правду, то вполне вероятно, что эти два человека просто воспользовались тем трагическим событием, чтобы исчезнуть отсюда навсегда.

Я вспомнила, как Арман путано рассказывал мне о том, каким образом исчезли Андре и Гортензия Барле.

Я также отметила тогда, что все произошло через несколько месяцев после смерти Авроры. Были ли эти два эпизода как-то связаны между собой? Или судьба таким образом решила проверить на прочность Дэвида и Луи?

– Насчет даты – это точно, – уверила я его. – А вы не знаете, каким образом они ушли из жизни?

– Нет… Знаете, в то время мне было всего 18 и я совсем не интересовался новостями.

Его взгляд опустился на мои ягодицы, которые были обтянуты самыми простыми джинсами, этот его взгляд показал, что он не отнесся ко мне равнодушно. Но он делал все это с такой простотой, такой наивностью, что я даже не могла на него рассердиться.

С тех пор как Луи начал постоянно смотреть на меня своим жадным, ненасытным взглядом, затем начал меня трогать, я научилась замечать внимание мужчин, чувствовать их взгляды на себе.

Завибрировал телефон. Сообщение от Луи. Я надеялась, что он пишет мне какие-нибудь нежности, слова любви, но нет. В сообщении была только практическая информация, та, которую он обещал мне прислать накануне:

«Эль & Луи».

Логин: elleetlouis

Пароль: hoteldescharmes

Вместо признания в любви Луи прислал мне это для того, чтобы теперь я сама могла заходить в блог и писать там. Неужели он и правда думал, что мне это интересно?

Кроме сторожа и меня, на кладбище больше никого не было. Ничего особенного: рабочий день, утро. Внезапно мое внимание привлекла фигурка женщины, которая была предусмотрительно одета в желтый дождевик.