Мне послышалось, что двойник Луи их наставлял:

– Давайте, парни! Сделайте ее!

Это приободрение вызывало жестокое неистовство в обоих моих отверстиях, которые уже горели и изливались сладким соком.

Посторонние приходили сюда во время этого нескончаемого действия и что-то брюзжали, выказывая тем самым несомненное удовольствие. Случайные партнеры-строители отрывались от меня и изливали много густого, полупрозрачного бульона на мои ягодицы, мои губы, мои щеки. Их нектар вскоре был смешан с нектаром их товарищей, кончающих от мастурбации и рычащих, как насытившиеся звери.

Я не кончила, но была столь возбуждена от того, что доставила им плотское наслаждение…

Силуэт их главаря, растворившийся в ярком свете извне, вдруг вернул меня к реальности. Как же я могла дойти до этого? Что за безумные фантазии?

Едва мужчина, покинув нас, вернулся к своим приятелям, он был титулован ими чемпионом.

– Ах, вкусы Зэ, по-видимому, изменились! – скандировали они.

Мадам Дельбар встала и сделала вид, что оставляет меня с веселой компанией.

– Подождите! – удержала я ее рукой.

Я достала свой мобильный и показала на экране фото с рождественской елкой. На нем можно было легко узнать Дэвида в детстве. Я повернула экран, и мадам Дельбар нехотя взглянула на него.

– Вы узнаете этого маленького мальчика?

Ее глаза с проступившими на белках капиллярами уставились в мои, будто ища какой-то подвох.

– Это Дэвид Барле, – сказала она, едва шевеля губами.

– А другой… Этот изуродованный ребенок?

С каждой секундой ей все сложнее было себя сдерживать.

– Нет, я… – приподняла она брови.

– Может быть, это ваша дочь?

– Нет! – вспылила она в готовности прорвать мою ничтожную преграду. – Я не понимаю, почему они появились на одном фото еще до того, как попали в детдом.

Затем она окончательно расклеилась, внезапно осознав, что только что сделала невероятное признание. Мадам Дельбар выдала себя сама, чувствуя необходимость открыть свою душу. Следуя этому интуитивному ощущению, я начала расспрашивать:

– Вы хотите рассказать, как они познакомились, прежде чем началась их любовная история?

Чувствуя, что она близка к обмороку, я подошла, чтобы помочь ей сесть. Не сопротивляясь, женщина села, и из ее глаз покатились крупные круглые слезы, словно у ребенка, которые текли по багряным пухловатым щекам, похожим на щеки фарфоровой куклы.

– Они встретились в Сен Броладре. Да, – пробормотала мадам Дельбар ровным голосом. – Они оба сироты.

Вот что разом объяснило и невероятную разницу в возрасте братьев Барле, и невротическую привязанность к Авроре Дэвида, готового в двойной мере подарить ей счастье, которого она не знала.

– Вы хотите сказать, что они там провели свое детство вместе?

Мадам Дельбар молча кивнула, очевидно, погрузившись в мрачные воспоминания.

– Вы знаете, сколько времени они прожили вместе?

Это было важно, ведь каждый год, проведенный в нищете и страданиях, укреплял связывающие их чувства. Теперь я понимала, что они оказались приварены друг к другу, как сиамские близнецы, объединенные общим горем.

Но, будучи подавленной, Флоранс Дельбар взмахом руки подала знак, означавший, что она не в силах больше говорить, и выбежала из кафе. На этот раз я даже не попыталась остановить ее. Было очевидно, что я не получила бы больше ни одного слова. Фото рядом с елкой продолжит нерушимо хранить в себе тайну.

Важнейший урок журналистики преподносит не школа, а сама жизнь. Даже мой учитель, носивший усы, никогда не касался данной темы. Это очень простое правило, которое можно выразить в одном предложении: действительность – не ваш друг. Никогда и никаким образом.

В самом начале, когда мы полны мечтаний о сенсационных новостях и заголовках на первой полосе, мы наивно полагаем, что события – это огромный фруктовый сад, полный спелых фруктов, так и норовящих вот-вот упасть в наши руки, прежде чем умно разместиться в статье. Но нет ничего более неправдивого. Правда противоречит этому. Она бунтует, насмехается над вами и всеми способами пытается вас избежать. Жизненная реальность, как выражаются в этой профессии, – огромная оптическая иллюзия, где ширмы расположены как множество препятствий.

Одно из них показалось мне непреодолимым.

– Сен Броладр? – Работница департаментского управления санитарно-социальной помощи в Иль-э-Вилен, казалось, поперхнулась на другом конце провода.

– Это не главный сиротский приют в регионе?

– Это было давно, мадемуазель… Он закрылся более двадцати лет назад!

Препятствие номер один.

– Ах… но из его архивов ведь еще можно получить данные?

– Да, они здесь, как и все, что касается семейных вопросов и вопросов усыновления в департаменте.

– Понимаю. Можно ли будет обратиться к этим архивам?

– Все зависит от того, что вы ищете. Они находятся здесь, в Ренн.

– Я ищу личное дело двух детей, живших в Сен Броладре в семидесятые годы.

– Это ваши родители?

Я часто опускала эту деталь: разница в возрасте между мной и Луи с Дэвидом нередко рождала подобные ошибочные выводы. Будет ли плохо, если я совру ей? Я представляла, что наступит момент, когда мне придется все доказывать. Тогда эта хитрость раскроется.

– Нет… Но один из них мой деверь.

– В таком случае я ничем не могу помочь. Пока вы не получите распоряжение судьи, конечно.

Препятствие номер два.

Я долго вздыхала, прежде чем прийти в себя и продолжить наступление.

– Только один вопрос: что случилось с детским домом?

– Со зданием?

– Да… Оно до сих пор существует?

– Я думаю, что оно было заброшено. Из него хотели сделать престижный отель. Но все провалилось, и теперь здание представляет собой развалины. Очень жаль, столь красивый архитектурный ансамбль…

Некоторые вечерние поиски в интернете дали такой результат: в действительности школа-интернат Сен-Жозеф, окрещенная францисканскими монахинями, построившими ее в начале двадцатого века, была сложена в типичном стиле зданий региона Нор-Па-де-Кале. Множество старых открыток позволяло оценить величие огромного внутреннего двора и колокольни, возглавляющей вершину здания.

После поспешного ухода Флоранс Дельбар большую часть второй половины дня я проблуждала по безлюдным проспектам квартала Рокабе, обдумывая то, о чем поведала мне приемная мать Авроры. Дважды я останавливалась в пивных, чтобы утолить жажду, а затем и подкрепиться парочкой блинов с маслом и сахаром, одновременно записывая в мобильный всю информацию, полученную в течение дня.