— Ну более или менее. До конца-то все равно не привыкнешь, по себе знаю. Вечно какая-нибудь чертовщина вылезет!

— Весело, наверное, — хмыкнул Ромка, хотя особой радости в его голосе не слышалось.

— Поначалу было весело, — согласился я.

— А потом?

— А потом оказалось — всё всерьез. Так-то…

Мы ехали через плато, ориентируясь по давно затертому, но все еще заметному следу двухколесной повозки. Время от времени я поглядывал на небо. Солнце перевалило за полдень, но до заката было далеко. На северном горизонте собирались тучи. Вот только дождя для полного счастья и не хватало!

— Пап, ты мне вроде что-то рассказать хотел, — напомнил Ромка.

— Правда? Что именно?

— О себе, — подсказал он.

Я глубоко вздохнул и задумался. Чего вроде проще — рассказать о себе… И биография вполне приличная, не то что у некоторых: родился, учился, женился, спился… Но что именно рассказать? С чего начать?

— Ром, ты мне наводящие вопросы задавай, что ли, — попросил я, — а то я что-то парюсь.

— Ну хорошо, — согласился он. — Вот, например, как принц Иррата оказался в пятой школе Ялты?

— Да не знал я, что принадлежу к Ирратам! Я же тебе говорил — три года назад эта бодяга раскрылась. А то ведь был уверен, что коренной землянин!

— «Санта-Барбара», — хмыкнул Ромка. — Тогда так… каким образом коренной землянин попал в Паутину? Ну и так далее.

— Под «…и так далее», я понимаю, подразумевается вся автобиография до этого дня?

— Ага, — кивнул Ромка.

— Ладно, попробуем. Впервые о Паутине я узнал от дяди Володи, — начал я, — мне в тот день исполнилось пятнадцать…

Да, именно в тот день. Восьмого декабря. Шел снег — большая редкость для Ялты. Я вернулся с дискотеки немного навеселе, но ведь день рождения же! Надеялся проскочить незаметно — бабуля ложилась рано. Но оказалось, на кухне меня ждет дядька, брат моей матери.

Дядя приезжал нечасто: два-три раза в год, гостил по неделе и снова уезжал. Большую часть времени из своих визитов он уделял мне, и, наверное, благодаря его вмешательству, я рос вполне благополучным подростком, а не шпаной с уголовными наклонностями, как большинство соседских ребят. Райончик у нас был еще тот! Впрочем, дело было не в воспитании или светлых идеях — у меня просто не было времени на все это. Фехтование, карате, верховая езда, английский и физико-математический кружок — всем этим я занимался с подачи все того же дяди, хотя до конца не понимал, зачем мне все это надо. Так что даже на дискотеки выбирался нечасто.

Так вот, зайдя на кухню попить водички, я обнаружил там дядьку. Он сидел в темноте и порядком меня напугал, когда неожиданно включил свет.

— Долго гуляешь, — заметил он вместо приветствия.

Я посмотрел на часы — еще и одиннадцати не было. О чем я ему и сообщил.

Дядя подошел поближе, принюхался.

— Ты что, пил? — спросил он таким тоном, будто я убил кого-то.

— Да ну, домашнее вино! — отмахнулся я. — Оно же как компот!

— Вот и твой героический папаша с такого компота начинал! — заявил он. — Хочешь закончить как он?

Я насупился. Мои, как теперь оказалось, приемные родители были большими поклонниками горячительных напитков и однажды, хорошо напившись, погибли в пожаре. Кажется, от непотушенной сигареты загорелось одеяло. На счастье, меня тогда дома не было.

А дядин намек мне не понравился. Во-первых, я не такой дурак. А во-вторых, спиртное на тот момент я пробовал всего третий раз в жизни.

— Ладно, не дуйся, — дядя вдруг приобнял меня за плечи, — я же понимаю, день рождения и все такое!.. Просто я тебя с шести жду, нервничать уже начал.

— А-а, — протянул я с облегчением, обрадовавшись, что чтение нотаций отменяется, — ну я же не знал! Мог бы и предупредить, что приезжаешь! Что там, в вашей Москве, все телеграфы разом закрылись?

Дядя вообще-то мало говорил о себе, но из обрывков их разговоров с бабушкой и случайно оброненных фраз у меня сложилось мнение, что живет он в Москве и работает в страшно засекреченной организации.

— Телеграфы? — переспросил дядя. — Да я вообще-то был совсем в другом месте. Садись, поговорим. Чай будешь? Бабушка пирог испекла.

Я отрицательно мотнул головой: перебрал и меня немного мутило. А от наполнявшего кухню аромата пирога становилось совсем хреново.

— Не хочешь? — Дядя насмешливо приподнял бровь, при этом не переставая изучать мое лицо. — А, ясно. Сейчас исправим дело. Вообще-то надо бы дать тебе возможность прочувствовать все последствия, но у меня не так много времени.

Он налил в стакан воды и кинул туда две крупные серые таблетки, которые с шипением растворились. Я смотрел раскрыв рот — в то время аспирин УПСА и прочие быстрорастворимые препараты еще не были распространены, а про «Алка-Зельтцер» так и вообще слыхом не слыхивали…

— Пей, не отравишься, — пододвинул он мне стакан. — Давай-давай, полегчает.

Я выпил — жидкость оказалась безвкусной, как газировка из автомата. Мутило еще пару минут, потом все прошло.

С тех пор мне не раз приходилось напиваться, иногда я терпеливо страдал на следующее утро, иногда принимал какой-нибудь «антипохмелин», но лучше дядькиных таблеток оказалось лишь шаманское зелье Доро.

Потом мы пили чай и дядя рассказывал мне про Паутину. А я кивал, но не верил ни единому слову, про себя прикидывая, держит он за дурака меня или сам с головой не дружит.

А он взял меня за руку и просто привел в Паутину. И мне осталось только поверить своим глазам…

— Собственно, тогда и решилась моя судьба. Я понял, что хочу связать жизнь с Паутиной, и дядя желал мне того же, — продолжал я. — Тогда он был начальником Патруля Паутины и предложил мне после школы поступать в Академию Координационной Службы. С тех пор я в Паутине. Академия, потом Патруль. Там я надолго не задержался, после рейда на Рамми отправили в разведшколу, а то, чем я занимался следующие семь лет, до сих пор засекречено.

Ромка криво усмехнулся:

— Знаешь, пап, милицейские протоколы интереснее пишут, чем ты рассказываешь.

— Ну извини, — развел я руками, — ты же хотел автобиографию.

— Я хотел историю, — вздохнул он. — О Пожирателе Снов или халлидаррских драконах… Или вот эту, — Ромка всем корпусом повернулся ко мне, в глазах огонь, — о Ключах Мастера!

— Тоже Лукас идею подкинул? — поинтересовался я.

— Он сказал, что твое деяние превосходит подвиг Юрхека, Укротителя Тени. Хотя я не совсем понял, кто он такой, этот Юрхек.

— О, Юрхек — это легенда! Чуть более тысячи лет назад он спас Паутину от разрушения.

— И ты сделал то же самое? — с восторгом и недоверием спросил Рома.