Квинн шумно дышал:

– Чтобы… меня спасти?

К моим щекам снова прилила кровь. Я утвердительно кивнула:

– Но из этого ничего не вышло. Клавиго признался, что хоть он и называется стражем портала, на самом деле не может его открыть. А потом появился Гиацинт, схватил меня, оттащил к воротам и довольно внятно дал мне понять, что я должна держать в полнейшей тайне то, что увидела той ночью.

– Невероятно, – прошептал Квинн.

– Скажи, как можно хранить в секрете такие вещи и никому не выболтать ни слова? – возбуждённо прошептала я в ответ. – А единороги действительно существуют?

– Так уверяют профессор Кассиан и Фея. А ещё они в общих чертах объяснили, почему Гектор меня недолюбливает. И не только Гектор. Оказывается, есть целый ряд граничных существ, которые, в сущности…

– Мужчина на дальнем сиденье смотрит на нас как-то странно, – перебила я его. – Вот, а сейчас он отвернулся, будто прекрасно расслышал мои слова.

– Эти ребята с Грани обладают сверхъестественно острым слухом, – прошептал Квинн. – Может, он один из них.

– В кафе «Фриц» самые вкусные творожные торты со сливками и ежевикой, – сказала я самым будничным голосом нормальной громкости, будто невзначай оглядываясь по сторонам.

Каждый пассажир теперь вызывал у меня подозрение, даже девочка с прямым пробором настоящей заучки и маленький ребёнок, который сидел рядом с ней.

– Да, попробуй там пирог с крыжовником, он тоже отличный, – ответил Квинн.

На моём лбу снова выступили капли пота. А эта старушка, которая любопытно поглядывала на нас с самого начала – какие-то у неё неестественно светлые глаза. Или мне только кажется? А её накрученные короткие кудри… Они отливают странным фиолетовым цветом.

– Но лучше всего им удаётся малиново-шоколадный десерт, – сказала я, расстёгивая молнию на куртке.

«Вот, значит, каково это – испытывать манию преследования».

До конца поездки мы перечисляли все торты и пироги, которые только знали, и придумали ещё парочку в придачу. Например, грильяж «параноик» и миндальные булочки с фантастическими сливами. Ни мужчина у окна, ни девочка с прямым пробором, ни старушка с фиолетовыми кудрями – никто из них не вышел с нами на одной остановке, поэтому мы почувствовали, что вели себя в трамвае очень по-дурацки. Но от меня не ускользнуло, что по дороге к физиотерапевту Квинн несколько раз оглядывался по сторонам. Мне тем временем стало так жарко, что я думала лишь о том, как бы снять поскорее эту ненавистную куртку.

– Как же ты смог той ночью ходить без костылей? – спросила я, чтобы не терять драгоценное время. Тут же мой взгляд упал на подозрительную ворону, которая прохаживалась по краю урны и, склонив голову, искоса посматривала в нашу сторону. В хорошем фантастическом романе обязательно присутствовала хоть одна ворона, а эта показалась мне особенно умной.

– Всё дело в Ангелике, – ответил Квинн. – Как выяснилось, Ангелика – это не человек, а волшебное зелье, которое мне дала Фея. И которое… Честно говоря, я и сам не понимаю, как оно на меня подействовало. Знаю только, что точно подействовало.

– Волшебное зелье, – эхом повторила я и поискала глазами ворону. Но та исчезла. – Значит ли это, что мы с тобой бесповоротно сумасшедшие?

Квинн рассмеялся:

– Боюсь, что так. Но гораздо веселее сходить с ума вдвоём, я так считаю.

Моё сердце сжалось от восторга.

Кабинет физиотерапии находился в лечебном центре университетского городка. Я даже узнала это здание, здесь принимал наш стоматолог. К центру прилегал небольшой сквер, в котором мы раньше кормили чёрствым хлебом уток и лебедей, пока не узнали, что для бедных птиц это очень вредно. Меня ещё долго мучили угрызения совести.

На входе в здание оказалась вращающаяся дверь – настоящее испытание для инвалидной коляски. К счастью, рядом я заметила боковую дверь, через которую мы и вошли. В здании был лифт, что меня очень обрадовало, потому что нужный нам кабинет находился на восьмом этаже. Я нажала на кнопку и прислонилась к стене.

– Получается, что в ту ночь после вечеринки у Лассе с тобой произошёл вовсе не несчастный случай?

Я завезла коляску в лифт. Двери медленно закрывались, но в последний момент кто-то вбежал в здание и втиснулся за нами в кабину.

Мало того что всю дорогу мы испуганно озирались в поисках преследователей, здесь в лифте мы тоже оказались не одни. Пусть бы в лифт забежал кто-то незнакомый. Но нет, рядом с нами стояла Лилли Гольдхаммер, «бывшая» девушка Квинна.

Узнав нас, она побелела. Квинн, судя по всему, тоже не особо обрадовался ей.

– Привет, Лилли, – всё же пробормотал он.

Лилли ничего не ответила. Кажется, у неё пропал дар речи. Она уставилась на Квинна широко раскрытыми глазами. Потом перевела взгляд на меня и испытующе осмотрела с головы до ног. И тут до меня дошло – моя куртка была нараспашку. И перед Лилли предстало самое жалкое зрелище всех времён: уродливая блузка с рюшами! Последняя чистая одежда в моём шкафу. Лилли могла разглядеть её во всей красоте. Моё лицо покраснело от смущения, тушь на ресницах наверняка снова безнадёжно размазалась. Лилли же, напротив, выглядела, будто вырезка из модного журнала: тёмные волосы до плеч, на них рэперская вязаная шапочка, на плечи наброшена дизайнерская куртка в золотых тонах. Любая другая в ней выглядел бы смешно, словно золотое пасхальное яйцо, но Лилли она шла идеально. Настоящая супермодель. Даже массивные бутсы были тщательно подобраны к остальным частям гардероба и подчёркивали её красивые длинные ноги. Только черты лица, как и прежде, выдавали неуравновешенную, чуть сумасшедшую – настоящую Лилли.

Лифт медленно поехал вверх. Наша спутница тем временем пришла в себя настолько, что снова смогла говорить:

– Ты коротко постригся, – сказала она Квинну.

Квинн провёл рукой по торчавшим волосам:

– Да, решил сменить имидж.

» 15 «

Квинн

Странное дело – те несколько секунд, которые Лилли осматривала нас с Матильдой, я испытывал только неприятные эмоции: старое доброе чувство вины и лёгкая жалость. «Как я мог забыть, какие у неё длинные ноги!» Эти чувства тут же сменил стыд. Я ведь струсил, так и не смог нормально закончить наши отношения, и вот случилась наша первая встреча после долгого перерыва, а я сижу перед ней в инвалидной коляске в спортивных штанах. Даже в мутном зеркале лифта за спиной Матильды было прекрасно видно, как поблёскивают мои шрамы. В моей голове пронеслись все унизительные предположения госпожи Раскоряки, и я впервые подумал, что, может, она всё-таки права: пришла пора смириться с комплексом