на время, чтобы позже ими щегольнуть. Но на этот раз все было по-другому. Этот подарок был личный. Даже интимный. Харрисон Бартон вернул ей частичку ее самой. Руби поморгала, чтобы сдержать слезы, и кивнула, ожидая, когда горло перестанет сжиматься.

– Я, наверное, больше никогда в жизни его не сниму, – призналась девушка.

Живот у нее дрожал. Харрисон Бартон был добр и внимателен. А она его использовала.

Руби не знала, как ей продолжать свою игру.

Лицо молодого человека озарилось широкой улыбкой. Он придвинулся ближе, завел руку за спину Руби. Она представила прикосновение его губ, и в легких у нее совсем не осталось воздуха. Девушка повернулась к мистеру Бартону. Сердце ее сорвалось в галоп. А потом Харрисон отодвинулся, и на коленях у него оказалась небольшая плетеная корзинка.

– Сегодня такой замечательный день. Хотите перекусить?

Руби встряхнулась, прогоняя наваждение:

– Да.

Ведь она может дружить с Харрисоном. Друзья дарят друг другу подарки. Устраивают пикники. Она ведь еще до магазина умирала с голоду. Надо просто поесть, и гадкое ощущение в животе пройдет.

Волны озера Мичиган лениво накатывали на берег. Вдоль кромки воды бегал мальчик с игрушечным корабликом, его мама была в нескольких шагах. Мимо проезжали экипажи и автомобили. Руби и ее спутник нашли тихое местечко, где среди песка и камней росли дикие травы, а кусты загораживали озеро. Здесь полог листвы защищал их от солнца, рассыпая по земле пятнышки света.

Рука мистера Бартона чуть задела плечо Руби, и девушка задрожала.

– Вы в порядке, мисс Тремейн?

Она хотела, чтобы Харрисон поцеловал ее, хотя и знала, что этот поцелуй смажет и без того призрачную линию между ее чувствами к этому человеку и расчетом.

– Да.

Он наклонился ближе, подождал.

– Даже когда я делаю так? – спросил он и поцеловал ее в шею, под мочкой уха.

Веки Руби затрепетали и закрылись.

– Да.

Она вдохнула запах шалфея, пропитавший его кожу.

– И так?

Поцелуй в щеку. Еще один. С каждым поцелуем губы мистера Бартона приближались к ее губам, и от этого кожа девушки начала пылать. Там, где его губы касались ее, зарождался жар, и волны электричества пробегали от ее щеки к кончикам пальцев ног. Эти волны подтачивали ее решимость и подпитывали потребность, которая скрывалась в глубине ее души. Хотелось еще. Руби никогда и никого так не хотела. Никогда. Это пугало и будоражило.

Когда его губы наконец прижались к ее губам, мысли о том, как она будет выпутываться из этой ситуации, совершенно вылетели у Руби из головы. Она могла только наслаждаться вкусом его губ. Язык Харрисона скользнул Руби в рот. Она ахнула и отстранилась. Недалеко, но так, чтобы увидеть его глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, его приоткрытые губы. Харрисон тяжело дышал. Руби вдохнула его страсть, слила со своей страстью. И, не дав себе времени передумать, поцеловала его сама. Она целовала, пока губы не начали саднить, пока грудь не начала болеть от мощных ударов сердца.

– Руби… – пробормотал Харрисон, прижимая губы к ее губам, щеке, шее.

Ей так нравилось, как он произносил ее имя. Будто молитву. Потом девушка почувствовала мягкое давление на плечи. Мистер Бартон выпрямился, и мир вокруг снова вернулся на привычное место. Руби потребовалась минута, чтобы снова привыкнуть к окружающему пейзажу, к звукам парка, которые заглушало их дыхание и гул в ушах.

Харрисон Бартон откашлялся:

– Пожалуй, нам надо поесть.

Руби рассмеялась. Она и забыла, что была голодна.

Глава 23

Оливия

В «Порту Свободы» царила суматоха. Когда гости перешли к десерту, Оливия сделала последний круг по бальной зале. Свет от люстр рассыпался калейдоскопом разноцветных бликов, которые плясали по натертому полу. В течение ужина из пяти перемен блюд оркестр играл тихо. Теперь он готовил более крупные инструменты для музыки, приличествующей такому масштабному торжеству. Барная зона была уставлена бутылками, а возле дверей во двор стояли кушетки и столики, манившие насладиться свежим воздухом и напитками. Серебряные с черным украшения обеденной залы продолжались во двор, создавая единую зону праздника. Оливия сочла, что все соответствует жестким требованиям матери, и вернулась в дом.

Мама одобрительно кивнула, и Оливия почувствовала себя так, будто прошла испытание. Миссис Дэйвенпорт сидела справа от мужа, их сплетенные руки лежали на столе. Оливия украдкой взглянула на мистера Лоренса, сидевшего напротив матери и увлеченно беседовавшего с миссис Джонсон. Когда девушка смотрела на него, скованность в груди, которую она чувствовала весь это день, немного ослабевала. «Все становится на места, – подумала Оливия. – Щелк, щелк, щелк».

Мистер Дэйвенпорт, сидевший во главе стола, поднялся. В руке он держал бокал шампанского.

– Благодарю вас всех, что пришли отпраздновать с нами нашу особую годовщину, – сказал он и перевел взгляд на жену. Даже издалека было видно, как его темно-карие глаза светились нежностью и благодарностью. – Я не мастер говорить. – Он окинул взором своих детей, гостей. – Давайте танцевать.

Обеденную залу заполнил смех. Оливия поймала взгляд мистера Лоренса, смотревшего на нее поверх бокала. Он подмигнул, и девушка тут же забыла об усталости, будто выпила эспрессо. Гости, вняв призыву ее отца, потянулись из залы, чтобы насладиться развлечениями, которые готовил им этот вечер.

В ожидании танцев Оливия пощипывала подол шифонового платья. Платье было красивое настолько, что могло бы быть подвенечным. Эта мысль наполнила девушку предвкушением чего-то, чему она не знала названия. Ее немного успокаивало то, что не только она сегодня в белом – на чем настояла Эммелин Дэйвенпорт. Джон и Хелен тоже выделялись среди моря темных костюмов и темных галстуков, точно звезды на ночном небе. В этом столпотворении Оливия потеряла мистера Лоренса из виду.

Руби, устроившаяся в уголке возле входа в бальную залу, помахала подруге.

– Вы превзошли себя, – сказала она. – Двадцать пять лет в браке. Это на шесть лет дольше, чем мы живем на свете. Ты можешь себе представить, каково это – столько лет быть рядом с одним и тем же человеком?

Оливия посмотрела на подругу. Они только об этом и думали уже почти два года.

– Что? – спросила Руби. – Всех наших старушонок скоро удар хватит. Они уже ставки делают, когда вы с мистером Лоренсом объявите о большом событии. Знаете что, сбегите вместе! Скандал будет такой, какого они в жизни не видели.

– Побег весел только в романах.

Оливия не в первый раз задумалась, почему холостяк из Британии никак не объявляет о своих намерениях. Он мало интересовался девушками их круга, и между ним и Оливией все было так, как она и