— В тебя можно влюбиться?

Я не сразу расслышал вопрос. Занятый очень сложной попыткойподняться с земли, не опираясь на разбитые в кровь кулаки, я почти забыл продевчонку. Такое часто случается в очень жестоких драках — к их концу успеваетзабыться причина ссоры.

— В тебя можно влюбиться?

Мне наконец-то, удалось встать. Сильнее всего болели руки, иэто было неплохо. Выходит, большую часть ударов я сблокировал. Если бы непрямой в лицо, на последних секундах, победа оказалась бы идеальной. Ибескровной; для меня, конечно…

— В тебя можно влюбиться?

Голос девчонки был настойчивым и спокойным. Словно не ее,отчаянно и неумело отбивавшуюся, тащили недавно к скамейке трое здоровенныхублюдков. Будто и не было короткой, беспощадной драки, к концу которой явпервые перешел незримую грань — начал бить на поражение. Насмерть. Потому чтоиначе могли убить меня.

Я как будто увидел себя со стороны. Высокий, мускулистый, вразорванной рубашке, с залитым кровью лицом. Кастет у них был, что ли?Супермен-любитель, нетвердо стоящий в окружении трех поверженных врагов испасенной девушки. Можно ли в такого влюбиться?

— Да, конечно, — вполголоса, не осознав еще нелепостивопроса, сказал я. — Можно…

И посмотрел на девчонку.

Господи, и чего они к ней привязались? Совсем еще малолетка,лет тринадцати-четырнадцати. Красивая, правда…

Очень красивая.

Мягкие каштановые волосы, свободно падающие на тонкие плечи.Стройные ноги, длинные, но без подростковой несоразмерности. Фигурка, правильнаядо идеальности, до классических пропорций греческих скульптур. Большиетемно-синие глаза на тревожном, и от этого еще более красивом лице. Значит,все-таки испугалась… Лишь голос остался спокойным, сдержанным.

Я смотрел на девчонку, не в силах оторвать взгляда. Она иодета была удивительно: в коротких, облегающих шортах, маечке-топике изглянцевитой багрово-красной ткани, таких же вишневых кроссовках, бледно-розовыхносочках, валиками скатившихся на щиколотках. Красивую тонкую шейку дваждыобвивала золотистая цепочка, такая массивная, что у меня мелькнула мысль —подделка. И вдруг я понял, что это не так. На девчонке не было ничегобутафорского. Цепь — золотая, стоящая уйму денег.

Господи, и как на нее не напали раньше?

— Тебе очень больно? — тихо спросила девчонка.

Я покачал головой. Больно, конечно, но тебе не стоит об этомдумать. Тебе надо поскорее попасть домой. И не бродить по ночам в самомзаброшенном городском парке, где полно обкуренных анашой юнцов и напившихся доодури пьянчуг.

— Сейчас все пройдет, — твердо, уверенно сказала девчонка. Ипротянула ко мне руку.

Теплые, нежные пальцы коснулись моего лица. Она словно невидела липкой крови, запекшейся на коже. Или — не боялась до нее дотронуться.

Боль прошла.

Меня словно обдало холодным ветром. Сознание обреталоясность. Тело вздрогнуло, я напрягся, готовый снова кинуться в драку. Готовыйумереть из-за незнакомой девчонки. Готовый убить любого, кто посмеет ееобидеть.

А боль исчезла.

— Я очень рада, — продолжала девчонка. — Ты красивый, хотьэто и не важно. Ты сильный, но и это не самое главное. Ты смелый.

На секунду она замолчала. Ее пальцы скользили по моему лицу,и где-то в глубине кожи рождался легкий холодок. Странно, ведь ладонь такаятеплая…

— А самое главное — в тебя можно влюбиться.

Я кивнул. Теперь уже — вполне сознательно. Я хочу, чтобы тыв меня влюбилась, странная девчонка.

Потому что я уже люблю тебя.

— Ты будешь ждать, пока я вырасту?

Она улыбнулась, и огромные синие глаза вспыхнули. Девчонкаспрашивала уже зная ответ. Словно исполняя скучный, но обязательный ритуал.

— Да…

— Тогда дай мне руку.

Что-то тяжелое и маленькое легло в мою ладонь. Пальцысжались сами собой, пряча неожиданный подарок.

— Ты должен носить его, пока не передумаешь. Пока неустанешь ждать. А мне пора.

Девчонка шагнула назад. В темноту, в сплетение деревьев, внеизвестность.

— Постой… — я подался к ней. — Я провожу…

И снова улыбка — смеющиеся глаза на лице юной богини.

— Меня проводят. Это слишком далекий путь… для тебя. Я рада,что мы обручились. Прощай.

Меня охватило непонятное оцепенение. Я видел как она уходит,и каждая клеточка тела, каждый мускул, каждый нерв тянулся вслед. Надо былоидти за ней, надо было проводить девчонку домой…

Но я не мог сдвинуться с места. Я лишь смотрел на нее. Апотом разжал ладонь. И увидел кольцо из тяжелого желтого металла.

* * *

…Сегодня вечером мы тусовались на хате у Крола. Какое местоон занимает в нашей конторе понятно, я думаю, по прозвищу. Лопоухий, с вечнокрасными, слезящимися глазами, не по делу суетливый. Зато сродителями-геологами, подолгу пропадающими в командировках, и вполне приличнымштатовским видиком.

На тусовку я пришел уже разогретым. Состояние было странным— обычно я или совсем не пью, или довожу себя до полного кайфа. Сейчас мне питьне хотелось абсолютно.

В комнате у Крола было темно, работал видеомагнитофон, наширокой разболтанной кровати сидело человек семь-восемь. Кто-то громко позвал:

— Серж, приземляйся!

И потише, но куда более властным голосом:

— Эй, место Сержу…

Я вяло взмахнул рукой, одновременно и здороваясь, иобъясняя, что не собираюсь садиться. Постоял минуту, привалившись к косяку,глядя на экран, где шла очередная серия «Кошмаров на улице Вязов». НеистребимыйФредди Крюгер молотил пальцами-бритвами тощего очкастого парня. Кровь хлесталафонтаном. Очкарик, с обреченным видом, словно понимая бесплодность своей затеи,палил во Фредди из двух огромных револьверов. Клочья полосатой рубахи и кускигнилого мяса вылетали из Крюгера не менее эффектными гейзерами.

Развернувшись, я побрел к ванной. Вслед мне нессявосторженный голос гундосого переводчика: «А теперь, ребята, я займусь вамипо-настоящему…»

В ванной комнате готовилась к любви незнакомая парочка.Девчонка уже разделась, парень стягивал брюки. На меня они уставились такошалело, что я немного протрезвел. Даже дошло в чем дело — дверь была запертана довольно массивную щеколду. Не рассчитал усилия, что поделаешь.