Однако с Арой все случилось с точностью наоборот. Ей все почести и награды достались разом, за один - пусть и насыщенный событиями, - день, проведенный на войне. Он даже подумал было о ее родственных связях. Крестница самой... дочь самого... Иными словами, Виктор позавидовал и был неправ. Свою неправоту он осознал не сразу и только тогда, когда наконец сумел взять себя в руки. Успокоился, отдышался и понял, что все, на самом деле, было верно и справедливо! Эти две девочки сделали нечто такое, на что решится не каждый тертый жизнью мужик. А из тех, кто все-таки решится, не многие сумеют, потому что торпедная атака на крейсер - это безумие, требующее и мастерства, и беспримерного мужества, и чудовищной выдержки. Так что, все это они заслужили, и даже больше, наверное, если говорить по справедливости...

- Варя! - окликнул он ее, когда все вместе вышли из здания штаба. - Можно тебя, на минутку!

Что ж, время пришло, и откладывать дальше разговор, который, по-хорошему, должен был состояться еще три года назад, было бы глупо. Тем более, теперь, когда он ее едва не потерял.

- Я... - начал было он, но Варя его остановила, покачав головой.

- Хочешь объясниться в любви? - спросила в лоб, прервав в самом начале заранее заготовленного объяснения.

- Откуда ты...

- Мне крестная весточку прислала, - объяснила она. - Оттого и знаю. Но ты, Витя, с этим разговором припозднился. А кто не успел, ты же сам знаешь, тот опоздал.

- Так я опоздал? - нахмурился Виктор, сообразив, что решил объясниться не вовремя и не там, где следует.

- Да, Витя, - кивнула девушка. - Извини. Я выхожу замуж. Дала слово, а мое слово не воробей.

- Кто счастливец? - вот и все, что он смог спросить.

- Ты его не знаешь. Мы с ним вместе в торпедную атаку ходили. Вернее, он меня на тот крейсер выводил...

1. Рудная Пристань, июль, 1953

"Я выхожу замуж", - Прозвучало совсем неплохо, и Ара еще немного покатала эти слова на языке. Она пыталась понять, что на самом деле означает для нее эта простая фраза.

"Еще можно так: я выхожу замуж?" - Предположила она.

Но знак вопроса оказался здесь не уместен, потому что речь шла о свершившемся факте: Ара действительно собралась замуж и отказываться от этой странной затеи отнюдь не собиралась.

"Тогда заменим знак вопроса на восклицательный знак, - предположила она. - Я выхожу замуж! Так лучше?"

Обдумав это, Ара решила, что не стоит перегибать палку. Она не колебалась, нет. Не сомневалась в принятом решении, но все-таки предпочла спокойную констатацию факта, - "Я выхожу замуж", - бессмысленной экзальтации.

"Да, - решила она тогда, - факты таковы: я выхожу замуж".

Сейчас, когда она сказала эти слова Виктору, ей показалось важным еще раз произнести их вслух, чтобы осмыслить и прочувствовать так, как они того заслуживают. Что ж, произнесла и прочувствовала, но, по большому счету, ничего не изменилось. Ни смысл слов, ни связанное с ними настроение. Возможно, добавилась нотка сожаления, виновником которого стал Виктор. Все-таки их странные отношения без отношений длились уже почти три года. Но ни сожалению, ни печали не было сейчас места в ее душе. Все стерла радость от того, что ее вернули в строй, повысили в звании - небывалый случай! - да еще и наградили орденом, а может быть, и двумя.

"Тут надо пить до изумления и танцевать голой на столе, а не печальки лелеять!" - усмехнулась она мысленно, проводив старого друга долгим взглядом.

Посмотрела. Запомнила, как он уходит из ее жизни, и пошла собирать свои немногочисленные пожитки.

А со свадьбой все случилось забавно и, пожалуй, даже эксцентрично. Ара ведь думала, что каплей Шкловский погиб при атаке на крейсер. Разумеется, ей было его очень жаль. Горько было сознавать, что на ее глазах погиб такой хороший человек и авиатор. Но кроме горечи и сожаления, было что-то еще, что в тот момент и в тех обстоятельствах она не смогла ни распознать, ни понять. Не то, чтобы влюбилась или еще что, но Олег, как ни странно, крепко запал ей в душу. Неожиданный поворот. Она и видела-то его всего несколько раз, да и то мельком и чаще всего при плохом освещении, но, тем не менее запомнила. И вспоминала весь тот день, пока выбиралась с напарницей к своим. Чаще слышала его голос. Спокойный, без нерва и ажитации, - и это во время атаки на заливший пол неба огнем ниппонский крейсер! - уверенный и вселяющий уверенность. И еще она помнила, как шла вслед за ним сверху вниз, и как отлетали в стороны ошметки от крыльев и фюзеляжа его струга...

В тот день, двенадцатого июля, - а это был, вероятно, самый долгий день в ее жизни, - Ара и Лена добрались до своих только в ранних сумерках. Довольно быстро потеряв всякую надежду на то, что себерцы разобьют ниппонцев и выйдут наконец к Южной бухте, они пошли на запад, обходя по тайге мыс Рудановского, к высоте 161.1, на которой, вроде бы, продолжала действовать батарея ПВО. К сожалению, батарея была разбита артиллерийским огнем с подошедшего на помощь своему десанту ниппонского фрегата. Ара видела обстрел и гибель артиллеристов, когда они с Леной только-только добрались до подошвы сопки. Но кое-кто там все-таки уцелел, и девушки присоединились к группе артиллеристов и бойцов батальона береговой обороны, отступающих к опорному пункту на южном берегу озера Озеро. Путь неблизкий и нелегкий, через тайгу и сопки, - без снаряжения и еды, и в компании тревоги, неопределенности и гнуса, - но они все-таки туда добрались. Другое дело, что встретил их там кретин-подпоручик, воображение которого буксовало перед фактами, никак не укладывающимися в его убогую картину окружающего мира. Ему было трудно, вернее, попросту не дано представить себе мир, в котором существуют девушки-курсантки Академии Аэронавтики. Скорее всего, если он и умел водить локомобиль, - а по идее должен был, будучи офицером, - помнил, как это трудно, овладеть столь сложной техникой. Что уж тут говорить о торпедоносцах и прочих летающих кораблях.

В общем, убедить его в правдивости своего рассказа Ара так и не смогла, а документов у них с Леной при себе, понятное дело, не было. Все остальное, - летные комбинезоны, документы и оружие японских десантников и факт того, что они пришли сюда вместе с артиллеристами, - отметалось подпоручиком, фамилии которого она так и не узнала, на том основании, что "этого не может быть, потому что не может быть никогда". Но, слава богу, уже на следующий день они с Леной попали в Каменку, где по-первости были приняты, как герои. И вот там, в Каменке, уже в поздние часы вечера она и встретила капитана Шкловского. Но, разумеется, не сразу. Сначала она нашла девчат из их курсантского отряда, и Лена Жихарева осталась с ними. Она была совершенно измучена физически, но главное - ближе к вечеру у нее окончательно сдали нервы. Поэтому Ара перепоручила ее заботам других курсанток с настоятельной рекомендацией за любые деньги купить у местных жителей самогон и "напоить Ленку до потери сознания". Сама же она пошла разыскивать хоть какое-то авиационное начальство и в процессе поисков совершенно неожиданно наткнулась на капитана-лейтенанта Шкловского, целого и невредимого, не говоря уже о том, что живого.