— Здравствуйте, доктор, — сказал Анжель.

— Здорово, — отвечал Жуйживьом. — Как дела? Все в норме?

— В норме.

Профессор кивнул археологу и аббату.

— Мы можем чем-нибудь вам помочь? — предложил Анжель.

— Нет, я уже заканчиваю, — сказал Жуйживьом.

— Он спит?

— Еще чего! Буду я его усыплять из-за какой-то чепухи, — ответил Жуйживьом. Он заметно нервничал и все время украдкой оглядывался. — Я анестезировал его ударом стула по голове, — пояснил он. — Скажите, вы не встретили случайно по дороге инспектора полиции?

— Нет, профессор, мы никого не встретили, — сказал Атанагор.

— Меня должны арестовать. Я превысил допустимое число.

— Вы обеспокоены? — спросил аббат.

— Нет, просто терпеть не могу инспекторов, — сказал Жуйживьом. — Сейчас вот оттяпаю руку этому кретину и сматываю удочки.

— У него что-то серьезное? — спросил Анжель.

— Смотрите сами.

Анжель и аббат подошли к столу. Атанагор остался поодаль. Рука практиканта являла собой страшное зрелище. Готовясь к операции, профессор вытянул ее вдоль тела. Посреди ладони зияла рана ярко зеленого цвета; от середины к обожженным, искромсанным краям бежала обильная пена. Сочащаяся жидкость стекала между пальцами на толстую пеленку, поверх которой, сотрясаемое частой дрожью, лежало распростертое тело. Время от времени на поверхность ладони вылезал пузырь, который затем лопался, кропя кожу несчастного бесчисленным количеством мелких неровных брызг.

Первым, скроив кислую мину, отвернулся Грыжан. Анжель продолжал разглядывать тощее, бессильное тело, серую кожу, дряблые мышцы и несколько хилых черных волосков на груди. Он заметил торчащие костлявые коленки, кривые ноги, грязные подошвы студента и сжал кулаки. Потом он повернулся к Атанагору, и тот положил руку ему на плечо.

— Этот парень был совсем другим, когда приехал... — растерянно проговорил Анжель. — Неужели пустыня на всех так действует?

— Нет, не на всех. Не казните себя, друг мой, — сказал Атанагор. — Операция — это малоприятная процедура.

Аббат Грыжан подошел к одному из окон длинной комнаты и выглянул наружу.

— По-моему, там пришли за телом Баррицоне, — сказал он.

Карло и Марен приближались к отелю, таща что-то вроде носилок.

Профессор сделал несколько шагов и тоже посмотрел в окно.

— Да, это технические исполнители, — сказал он. — А я подумал было, инспекторы.

— Они, пожалуй, справятся и без посторонней помощи, — предположил Анжель.

— Разумеется, — поддержал его Грыжан. — Нам лучше навестить отшельника. Собственно говоря, профессор, мы пришли, чтобы позвать вас с собой.

— Операция много времени не займет, — сказал Жуйживьом. — Инструменты уже готовы. Но только с вами я все равно не пойду. Вот закончу с рукой — и поминай как звали. — Профессор засучил рукава. — Я сейчас начну резать. Если вам неприятно — не смотрите. К сожалению, иначе нельзя. Я думаю, впрочем, что он в любом случае загнется. В его-то состоянии.

— Что же, ничего нельзя сделать? — спросил Анжель.

— Ничего, — ответил профессор.

Анжель отвернулся; аббат и археолог последовали его примеру. Жуйживьом перелил красную жидкость из колбы в другой сосуд, напоминающий плоский кристаллизатор, и взялся за скальпель. Присутствующие услышали, как лезвие со скрежетом вонзилось в кости запястья; все было кончено. Жуйживьом промокнул кровь ватным тампоном, смоченным в эфире, схватил культю и сунул ее кровоточащим концом в кристаллизатор; на обрубке сейчас же образовалась защитная корка.

— Что вы там такое делаете? — спросил Грыжан, осторожно оглядываясь.

— Это воск с берегов Миссисипи, — ответил Жуйживьом.

Двумя никелированными пинцетами он аккуратно подцепил отрезанную руку, опустил ее на стеклянную тарелку и облил азотной кислотой. Над тарелкой поднялось рыжее облако едких испарений, и профессор закашлялся.

— Теперь все, — сказал он. — Надо его отвязать и привести в чувство.

Анжель бросился распускать ремни, сжимавшие студенту ноги, аббат стал высвобождать ему шею. Но тот все еще не шевелился.

— Похоже, окочурился, — сказал Жуйживьом.

— Как это могло случиться? — спросил археолог.

— Анестезия... Не исключено, что я слишком сильно ударил. — Профессор засмеялся. — Шучу. Гляньте-ка на него.

Глаза студента широко распахнулись, будто над ними подняли глухие заслонки. Он сел.

— Почему я голый? — спросил студент.

— Откуда я знаю? — ответил Жуйживьом, расстегивая халат. — Я всегда подозревал, что вы склонны к эксгибиционизму.

— Вы что, заболеете, если вдруг перестанете говорить мне гадости? — огрызнулся практикант и посмотрел на обрубок своей руки. — И это вы называете чистой работой?

— Ну, поехали! — сказал Жуйживьом. — Вот и делали бы сами.

— В следующий раз именно так и поступлю, — заявил студент. — Где моя одежда?

— Я ее сжег, — сказал Жуйживьом. — Только заразу разносить.

— Что же мне теперь, мать-перемать, так и ходить голым?

— Ну все, хватит! Мне это уже надоело.

— Не надо ссориться, — сказал Атанагор. — Я уверен, какая-нибудь одежда обязательно найдется.

— Эй ты, старый хрыч, — сказал студент, — отвали!

— Так! — проговорил Жуйживьом. — Может, вы наконец заткнетесь?

— Да что же это такое? — спросил аббат. — Раз-два-три-четыре...

— В жопу! — сказал студент. — Катитесь вы все в жопу с этой вашей галиматьей. В гробу я вас видел...

— Но это неправильный ответ, — сказал Грыжан. — На раз-два-три-четыре надо отвечать: всех нас грамоте учили.

— Не тратьте на него время, — сказал Жуйживьом. — Он неуч и дикарь.

— Зато не убийца, как некоторые, — прорычал практикант.

— Разумеется, — сказал Жуйживьом. — Сейчас я сделаю вам укол.

Он шагнул к столу и проворно стянул на студенте ремни; тот не решался протестовать из страха как-нибудь повредить свою новую, залитую воском культю.

— Не давайте ему меня трогать... — взмолился студент. — Он меня сейчас прирежет. Вы даже не знаете, какая это гнусная старая гадина.

— Угомонитесь, пожалуйста, — сказал Анжель. — Мы не хотим сделать вам ничего дурного. Просто надо вас немного полечить.

— Чтобы меня лечил этот живоглот? — вскричал студент. — Мало он мне крови попортил со своим дурацким стулом! Посмотрим, кто теперь посмеется.

— Я посмеюсь, — сказал Жуйживьом и ловким движением всадил иглу студенту в щеку.