в этот же вечер завалилась к тебе в гости и спалила тебя.

— У мамы был такой шок! — издаёт подобие смеха, но я то понимаю, что это от нервов.

Нежно провожу ладонью по её волосам, разбросанным в хаосе по белоснежной наволочке, наблюдаю, как глаза закрывает и губы растягивает в притягательную улыбку. Красивая до зависти! Вот честно, сам к себе порой её ревную.

— Как твой новый бизнес? — переводит тему, сбрасывая с себя одеяло, оголяет красивое тело без какого-либо намёка. Но…

Как можно обсуждать работу, когда тут такое…

— Ты меня опять возбуждаешь, — рычу довольно, увесистой ладонью мну её оголившееся бедро.

— Ну Стёпа! Я уже больше не могу! — бормочет недовольно и отодвигается. — Я правда устала, сегодня записала ещё один трек, завтра встреча с продюсером.

— Не нравится он мне! — выдаю слишком грубо.

— Савицкий очень хороший! С ним мои песни зашли в пятьдесят лучших. И скоро у меня съёмки в телешоу.

— Ты же говорила, что на телеке всё куплено!

— Куплено. Но ни в этот раз! — самонадеянно кивает. — И вообще, это только для того, чтобы поскорее пробиться выше и начать уже полноценную карьеру певицы. Ты вообще представляешь, что я скоро смогу гастролировать по всей России? Буду полные залы собирать! Петь для своих людей, которым нравится моё творчество!

— Это Савицкий тебе мозги так промыл?

— Волков, прекрати! — цокает языком недовольно и ёжится. — Ты что, не веришь в меня?

— Я не верю Савицкому.

О нём я наслышан. Хотелось бы, чтобы все грязные сплетни о нём оказались просто сплетнями, не имеющими ничего общего с реальными событиями. Однако я помню, что говорили обо мне после разрыва с Эвелиной, и отчасти это было чистой правдой. Такой же чистой, как утренняя роса. Мои собственные "друзья" распускали слухи, что я трахаю каждую женщину, которая ко мне хоть на метр приблизиться. Я и не скрывал, что число моих любовниц перевалило за десяток, но богатеи на светских вечерах между собой перешёптывались так, будто у меня тысячи женщин. А СМИ это впитывали, как губки, и распространяли в массы. Через год после развода с бывшей женой я всерьёз задумался о своей репутации, только опровергнуть шумные факты оказалось сложно.

Так что даже если этот Савицкий и не пропускает каждую новую звезду через свою постель, то каждая десятая точно выбивается на большие сцены именно плоским способом.

— А мне? Мне ты доверяешь? — Ника переворачивается на живот и укладывается мне на грудь своим обнажённым телом, смотрит в глаза с дерзким вызовом и коварством.

— Доверяю, — тяну с неохотой. — Будь осторожна, ладно? Ты моя жена, не забывай.

— Об этом никто не знает, — шепчет мне в губы, опаляя горячим дыханием, а после сладко целует.

— Почему ты не хочешь, чтобы все узнали о воссоединении семьи? — отстраняюсь от томных ласк.

— Я же уже говорила: хочу посмотреть на твоё поведение. Ты же знаешь, что у нас сложные отношения…

— Сложные? — изгибаю бровь от возмущения. — Ну, конечно, я ведь тот ещё конченый абьюзер!

— Не дуйся! Вот исполнится Максюшке годик, и мы всем расскажем. Осталось потерпеть всего ничего!

Так то оно да. Но неоправданные подозрения и сомнения порой наводят на меня лютый гнев и ужас. Иногда такая мысль в голову закрадывается, что дыхание перехватывает и пульс взвинчивается до смертельной отметки.

А вдруг Вероника не хочет афишировать наше примирение, потому что в статусе свободной женщины ей проще построить карьеру, которой она так внезапно стала грезить наяву?

Нет, нет. Моя Канарейка не такая.

Была не такая при нашем знакомстве. А сейчас у неё глаза горят по-другому. Вероника огрубела, и из бесформенного камня превратилась в гранёный алмаз. Моя драгоценная девочка больше не простушка из ресторанчика среднего класса. Её узнают на улицах, в соцсети почти миллион подписчиков, она не нуждается ни в деньгах, ни в чьём-то одобрении. Как локомотив прёт только вперёд.

— Стёпа, ты чего загрустил? — проводит рукой по моему прессу, запускает пальцы под белоснежное одеяло, всё ниже и ниже.

Я бессилен перед ней. Обезоружен. Сокрушён.

Она — мой единственный смертельный яд и излечающее плацебо в одном флаконе.

И я больше не могу потерять её.

_55_

_Вероника_

Протягиваю руки, и Максик маленькими неуверенными шагами топает в мою сторону. Задорно смеётся, когда падает ко мне в объятия, оголяет свои шесть зубов в искренней детской улыбке, а у меня сердце плавится.

Сыночку скоро год. Осталось каких-то полтора месяца, и мы отпразднуем первое его день рождение. Время неумолимо движется вперёд, жизнь меняется, дети незаметно растут, а мы…

Мы стареем.

Оборачиваюсь к родителям и пару минут залипаю на лицо моей мамы, покрытое заметными морщинками. Она устало улыбается, прикрыв глаза, а отчим ласково прижимает её к себе и гладит по руке.

Редко выдаются вечера, когда мы можем провести время все вместе, но вот сегодня собрались за ужином, успели обсудить почти всё на свете. Я то к Стёпе срываюсь, то на студию, то к Людочке в ресторан. Мама подрабатывает в продуктовом магазине, а дядя Петя так и не забросил свои вахты, вот-вот должен уехать на три недели.

Пролетел почти год!

За это время многое произошло. Чем-то я могу гордиться, а что-то меня шокировало и выбило из привычной колеи. Хотя где она, моя дорога? Ровная и простая, как у многих других! Почему-то меня шатает из стороны в сторону всю жизнь, то я счастлива до безумия, то нахожусь в глубокой депрессии.

Укладываю сыночка после десяти, на свои дела уходит ещё около часа, и, наконец, ложусь в постель. Стёпа написал около двух десятков сообщений. Соскучился. Ждёт встречи. Любит меня.

А у меня на неделе совсем времени не будет, чтобы с ним увидеться.

Утро обрушивается на меня беспощадной перекличкой будильников. Мой телефон громко сигнализирует на прикроватной тумбочке, в соседней комнате разрывается дядин Петин. Поднимаюсь на постели, отключаю звук. Встаю.

Максимка уже привык, на звон будильники уже даже внимания не обращает. Мирно сопит, удобно устроившись на подушке, только позу лениво поменял, даже не проснулся.

— Доброе утро, — мама встречает на кухне.

— Доброе, — на автомате щёлкаю кнопку чайника, достаю кружку с полки, кидаю в неё пакетик чая.

— Мне тоже завари, — мимо проходит отчим, целует маму в щёку и скрывается в ванной комнате.

— Дядь Петь, ты надолго? Мне на студию через два часа.

— Успеешь! — недовольно.

Эта квартира немного тесновата для нас четверых. Спасает то, что дядя Петя часто на вахтах, а то бы я уже не выдержала и убежала обратно