– Не ждала?.. Дай я тебя поцелую, жена моя…

Она смущенно прятала щеки, но я обнимал ее крепко и нежно, чувствуя любовь, нежность и непонятное… да что там непонятное, вполне понятное смущение, хотя вроде не должно бы, я ж чистая душа – конт Астральмэль, а с Изаэль был этот хитрый гад Ричард, я сейчас с ним ничего не имею общего…

– А где, – спросил я наконец, – наше существо?

– Вон там спит, – шепнула она. – Не буди…

Я приблизился на цыпочках к гамаку из зеленых плетей, там без пеленок и прочей ерунды сладко спит и улыбается во сне мордощекий младенец, достаточно крупненький, если брать габариты эльфов, то-то бедная Гелионтэль так страдала, зато теперь вся светится счастьем, помолодела, снова стройная, как лань, легкая и быстрая в движениях, а так долго затуманенные страхом и беспокойством глаза как и прежде светятся интеллектом и пониманием.

– Какая прелесть, – сказал я. – Совсем взрослое…

Она засмеялась.

– Тебя так долго не было, вот и успела подрасти.

– Ну да, – сказал я в тон, – лет через двадцать будет уже подростком, а еще лет через сто превратится в девушку?

– Через двести, – поправила она. – Хотя…

– Что?

Она прошептала:

– Не знаю, Астральмэль, будет ли наша дочь развиваться, как все, или же…

Я сказал обиженно:

– Что значит, «как все»? У нас самый лучший ребенок!.. И вообще, иди сюда. Я так давно тебя не видел.

Она дико стеснялась, начала возражать, что сейчас еще день, так же нельзя, лесные боги не одобрят, я заверил, что дружу с их лесными чудищами, они меня хорошо понимают, так что иди сюда, не прячь мордочку, ну ладно, мордочку можешь прятать…

Иногда исполнять долг не так уж и тягостно, хотя, конечно, насчет аменгерства я тогда ляпнул по глупости, хватался за любую соломину, спасая шкуру. Некогда было думать, что к чему приведет. Но теперь вот расхлебываю и не скажу, что ох как жуть сожалею, хотя Изаэль лучше в эти минуты не вспоминать. Все-таки я свинья, хотя и не свинья, оно как-то само так. Но если мы люди, то должны себя держать в руках, а я едва-едва научился держаться в присутствии надменных и много о себе думающих лордов, так что не все сразу, постепенно научусь и в этом, да. Старость уже совсем близко, если смотреть глазами эльфов.

Она осталась на ложе, скрючилась калачиком и прикрыла голову тонкой тканью, стесняясь показать лицо после того, что случилось с нею, а я гордо поднялся, со смыслом напрягая мышцы живота, покрасовался собой и начал искать штаны, а когда отыскал возле самого выхода, оделся и сразу вышел.

Бобик лежит посреди поляны кверху лапами, разнежился, распахнул пасть и высунул язык, а дети его гладят и чешут. Увидев меня, вспорхнули, как воробьи, и мигом разлетелись.

Впереди из солнечного света выбежал молоденький эльф, весь настолько чистенький и розовый, что я как-то подумал, что в каннибализме, если не придираться слишком уж, есть свой смысл, кроме того, это древняя и своеобразная культура, нельзя же так грубо брать и запрещать только на том основании, что это мы, а то они…

– Конт Астральмэль, – прозвенел тонкий серебристый голосок эльфенка, – вам приказывает явиться Ее Величество королева Синтифаэль, рожденная из Солнца и Света…

Я поинтересовался:

– Куда явиться?

Он посмотрел на меня чистыми глупыми глазками.

– Как это куда? К божественной Синтифаэль, рожденной из Солнца и Света…

– А где она? – спросил я. – В лесу где-нить цветочки нюхает, в озере купается, бабочек кормит…

Он ответил с достоинством:

– Ее Величество королева Синтифаэль, рожденная из Солнца и Света, принимает только во дворце в тронном зале.

– Ага, – сказал я. – Хорошо, приду.

Он выпрямился, пропищал с возмущением:

– Как это «приду»? Нужно бежать немедленно!

Я кивнул:

– Хорошо, бегу. И совсем немедленно. Могу наперегонки.

Он вспискнул:

– Хорошо. Начали!

И ринулся вперед с такой скоростью, что только золотой песок взвился из-под тонких ножек.

Я пошел солидно и сосредоточенно, я хоть и эльф Астральмэль, но я конт Астральмэль, а титул даже эльфам должен добавлять величавости и некоторой троллистости.

…Деревья красиво и небрежно-томно, как зеленый занавес, разошлись в стороны. Вдали блещет оранжевое море золотого песка, а из него красиво и гордо возносится трепетно изящный, как драгоценная игрушка, но огромный, королевский дворец, тоже из золота и драгоценных камней.

У входа статуи золотых драконов, эльфы прогуливаются особенно нарядные, куда моей хитрой лисичке Изаэль, на меня оглядывались с легким недоумением, но даже не снисходили до приветствия, как же, я всего лишь конт, а здесь, куда ни плюнь, обязательно попадешь в герцога и принца крови…

Меня никто не останавливал, я бодро взбежал по мрамору ступеней, дальше холл, перед которым все парадные залы королевских дворцов выглядят коровниками, стены, пол и потолок из золота, все в дивных узорах, я постарался не выказывать восторга, подумаешь, видывали мы ваши парижи, настоящая красота – в суровой простоте и вере в Бога, а это все декаданс и разложение, хотя, конечно, приятный такой декаданс и сладкое разложение…

Барельефы, статуи – все шедевр, только в прошлый раз все было иначе, как только они все это делают…

Из дверей следующего зала льется чистая светлая музыка, настолько легкая и милая, что вот прям вижу у нее крылышки, как у бабочек-капустниц.

Я протопал, твердо ставя ноги, через холл, а затем и через зал в сторону главного, где в прошлый раз меня принимала божественная Синтифаэль.

Через тронный зал простелена широкая ковровая дорожка из красного бархата насыщенного цвета, справа и слева пышные клумбы цветов, так выглядят придворные эльфы. У меня начало рябить в глазах, а дыхание сперло от дивных ароматов, но я вспомнил, что прошлый раз чувствовал себя грязным обезьяном, даже не альфа, а так себе, на этот раз выпрямился и шел, как кабан, через клумбу с дивными голландскими тюльпанами.

В конце длинной дорожки на золотом возвышении трон, справа и слева от него стоят в красивых, но строгого покроя одеждах седые эльфы, издали видно, что мудрые, зато я молодой и дерзкий, так что мы на равных, не надо уж так стараться нагнуть меня всем этим роскошеством…

Трон с очень высокой спинкой, там блещут яркие звезды на черном небе, а на сиденье в сверкающей светлой одежде восседает бесконечно прекрасная, у меня даже сердце заныло, Синтифаэль с золотой короной на таких же золотых волосах.

Изысканное платье в той же манере, как и в прошлый раз, скреплено золотыми брошками с небесного цвета камнями, но я глядел жадно в ее строгое и безумно безукоризненное лицо и едва не запнулся, ничего больше не видя, кроме ее дивных синих глаз, что смотрят мне прямо в душу.