Сто. Ограждение падает, ребенок оказывается на середине улицы, а его мать – в обмороке на руках какой-то блондинистой иностранки, застывшей от ужаса. Люди стоят в ряд, боясь шевельнуться, чтобы не попадать под копыта.

«Если я двинусь – кто-нибудь упадет», – думает Лола, но мысль о том, что грозное стадо несется на маленькое беззащитное существо, заставляет замолчать голос разума. Лола выдергивает себя из толпы, замечая, как на мостовую летит молодой человек, слышит отчаянный крик его девушки, и не видит, как эту девушку удерживает от неминуемого падения все та же блондинка, к которой привалилась мать малыша.

Через мгновение Лола прислоняется спиной к кому-то из стоящих впереди людей, прижимая к себе лицо спасенного мальчика, чтобы тот не увидел, что случится с мужчиной, который так и не сумел подняться. «Он никогда не встанет», – понимает она.

– Он жив? Он жив? – теребит Катарину иностранка с глазами испуганной серны.

– Да-да. Не мешайте. Я стараюсь помочь. Я врач.

«Боже! Что у нас здесь? Ссадины на висках, большая рана на затылке и кровит. Под глазами начинает выступать симптом очков. Значит, у бедняги перелом основания черепа. Господи! Не грудная клетка, а сплошное месиво, ребра просто раздроблены».

– Отойдите! Не трогайте его! – кричит Катарина на то и дело припадающую к раненому девушку, беспрерывно шепчущую в шоковой лихорадке непонятное «тоша».

«Характерные булькающие звуки. Он не может дышать. Нужна трахеотомия. Не дотянет до больницы». Хирург высыпает на мостовую содержимое своей сумочки, находит среди разбросанных вещей маникюрные ножницы, выхватывает у одного из зевак соломинку из стакана с шипучкой, у другого – бутылку текилы, трясущимися руками делает надрез на гортани несчастного и вставляет туда пластиковую трубку, обильно политую алкоголем. Она тут же ловит прерывистое дыхание, но из груди по-прежнему хлещет кровь. Уже слышна сирена приближающейся «Скорой помощи», но смерть не собирается отпускать своего пленника.

Катарина бессильно слушает последние звуки, вырывающиеся из почти безжизненного тела, смотрит на рыдающую девушку, разводит руками и, отводя глаза, качает головой.

– Это вы, вы виноваты! – по-русски кричит Соня толпе.

«Я его не спасла», – по-немецки вздыхает Катарина, а Лола шепчет по-испански: «Я убила его».

Она не пришла, хотя стрелки на циферблате подбираются к половине одиннадцатого. Встреча была назначена на десять утра, но мужчина не слишком волнуется. В городе из-за пробегов сложно передвигаться, тем более ее муж предупредил, что они собирались полюбоваться гонкой. Через пятнадцать минут ожидающий отодвигает недопитую чашку кофе, откладывает газету, роется в карманах и вытаскивает бумажку с цифрами и, нацепив очки, набирает номер телефона.

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сообщает голос оператора.

– Черт-те что! – ругается мужчина, вскакивает с дивана и беспокойно ходит кругами по холлу отеля, то и дело поглядывая на вертушку двери.

Еще через полчаса он подоходит к портье:

– Если меня будут спрашивать, передайте, я буду к шести.

– Конечно, сеньор.

Следующие несколько часов он слушает и не слышит монотонные речи ораторов, украдкой от соседей достает телефон и щелкает по клавишам с надеждой, которая тает под аккомпанемент металлической трескотни автоответчика и с каждой новой попыткой усиливает сомнение и беспокойство.

«Как же так? Неужели я что-то напутал? Нет, я точно помню. Десятого июля в десять утра. Мы несколько раз обсудили дату и время. И почему я больше ничего не спросил: ни откуда они приедут, ни где остановятся? Так обрадовался этому звонку месяц назад, что забыл обо всем на свете! Считал дни до намеченной встречи и даже не думал, что она может не состояться. А может, он все-таки сказал ей, с кем собирался ее познакомить, и она отказалась идти? Да нет, парень говорил, что она мечтает увидеть меня, поэтому мы и договорились о сюрпризе. И что же мне теперь делать? Где их искать? Как?»

Он вернулся в гостиницу раньше намеченного – последнее выступление отменили, докладчица не явилась. «Испугалась? Заболела? Проспала? До четырех часов дня – это уж слишком».

– Доктор Тоцци выписалась из номера час назад, сеньор, – сообщает ему портье.

– Меня кто-нибудь спрашивал?

Администратор оборачивается к стойке: в ячейке обеспокоенного клиента лишь пластиковая магнитная карточка от номера:

– К сожалению, нет, сеньор.

– Дайте мне ключ.

В комнате мужчина обзванивает по справочнику все отели города, и в каждом слышит один и тот же ответ:

– Такая здесь не проживает и не проживала.

Откуда ему знать, что, приехав вчера в город, они сняли комнату в маленьком частном пансионе на окраине, координаты которого не указаны в «Желтых страницах».

Еще два дня он донимает справочные вокзала и аэропорта – он не знает, что пропавшая пара путешествовала на машине.

Утром тринадцатого июля он обращается в полицию. Но чем ему могут помочь служители закона, если та, кого он ищет, после замужества сменила фамилию, а он упрямо твердит девичью и неполное имя, которое не значится ни в ее паспорте, ни в ежедневных отчетах и сводках происшествий. Мужчина так увлечен поисками, что не читает газет. Он настолько удручен и подавлен, что не включает телевизор, где беспрестанно мелькают фотографии рыдающей женщины, которую он жаждет найти.

Перед отъездом стройный брюнет лет пятидесяти оставляет молоденькой портье свою карточку с номером мобильного телефона, на случай, если кто-то придет или позвонит с расспросами о нем. Расстроенный постоялец покидает лучший отель Памплоны «Tres Reyes». Администратор убирает визитку в ящик, заваленный кипой таких же прямоугольников, предварительно полюбопытствовав:

Майкл Зырянский

Заведующий отделением абдоминальной хирургии

Клиника болезней брюшной полости

12 Агшама, Ашдод,

Израиль

Популярность Памплоны в мире растет, клиентура гостиницы расширяется. Служащая отеля довольна.

Лола не расстроена. Она раздавлена, разбита, уничтожена. Мысли о выходе на арену и встрече с быком, который может превратить человека в кровавое месиво, вызывают неведомый доселе страх. Матадор всегда знала, что бык способен убить, но никогда не собиралась становиться ни свидетелем, ни тем более виновником такого злодеяния. Теперь Лола желает лишь одного, того, чего так боялась раньше: чтобы о ней все забыли, не беспокоили назойливыми звонками и бесконечными приглашениями, чтобы не звали на фиесты и не развешивали плакаты с ее портретом по городам Испании, чтобы не встречали овациями, не узнавали на улицах, не просили автограф, чтобы перестали докучать расспросами журналисты… Все это стало ненужным и бесполезным в один миг – в момент, когда иностранная врач скорбно покачала головой и развела руками.