Теперь уже речь шла не только о моей жизни – и даже не только о власти на островах.

– Он хочет уничтожить весь наш мир.

Дзарн недоверчиво взглянул на меня.

– Он хочет… возродить мир, из которого пришёл. Если мы не остановим его, не останется в живых никого из нас.

– Твои сказки становятся всё более удивительными, – признался Дзарн.

– Если ты не веришь мне – отпусти, я попробую сама справиться с ним.

Дзарн словно задумался и не произносил ни слова. Так долго, что я уже отчаялась услышать ответ.

– Чем я могу помочь? – все-таки спросил он.

Настала моя очередь удивленно смотреть на него. Однако я попыталась взять себя в руки и сосредоточиться. Соскользнула с постели, подошла к окну и раскрыла слюдяные створки.

Лес постепенно терял листву. Только иголки сосен зеленели вдали. А вечнозеленые деревья слились с свинцовым небом и стелящимся туманом, листья их, покрытые инеем, ничем не отличались от царящей серости пейзажа. Сплошная промозглая тоска… Но даже теперь, видя почти зимнее опустошение, с трудом можно было поверить, что это последняя осень, что за ней не будет весны… И что я, всю свою жизнь просидевшая взаперти, так и не узнаю этот мир никогда.

– У меня есть его имя, – сказала я, – мой долг – пойти к нему.

Дзарн разглядывал мое лицо. Ему явно не нравилась идея о том, чтобы отпустить меня в Кахиллу – тем более отпустить меня к нему.

– Ты любишь его? – спросил он.

Я вздрогнула и обернулась к нему. Мне вдруг стало смешно от своевременности этого вопроса. От того, что Дзарн догадался его задать именно сейчас, когда я всё уже решила для себя.

– Да, люблю, – ответила я, в упор глядя на него, – но какая разница, Дзарн? Если я не уничтожу его – мы все умрём. И ты тоже умрёшь.

– Я не отпущу тебя к нему.

Я помалкивала, ожидая, что он вспомнит о своём желании помочь. В голове промелькнула мысль, что я могла бы подойти к нему, обнять, попытаться убедить в том, что мне нужен именно он…

«К демонам… – подумала я. – Если он распознал мою любовь, то распознает и нелюбовь».

Дзарн, не издав ни звука, повернулся и вышел за дверь. С площадки, служившей окончанием винтовой лестницы, обвивший ствол, послышались голоса – сомнений быть не могло, он отдавал распоряжение следить за мной и никуда не отпускать.

Я подошла к окну и затаила дыхание, рассматривая оголённый лес. Браслета на моей руке не было – можно было воспользоваться этим в любой момент. Главное, чтобы Дзарн не захотел надеть его назад – впрочем, вряд ли ему удастся успеть.

И всё же я пока не определилась до конца, что буду делать. Я была «проводником», и предполагалось, что я умею убивать – но все методы, которым нас обучали, были более тонкими, чем простые атаки огнём или льдом. Проводник – не убийца как таковой. Это тот, кто сопровождает душу обречённого в предназначенный для него мир. Для того, чтобы «сопроводить» против воли, следует приблизиться настолько, чтобы человек начал тебе доверять. Чтобы он сам захотел отправиться туда, куда ты хочешь его «изгнать».

Вот именно с доверием-то у нас и была беда. Ни в каких обстоятельствах Радагар не подпустил бы меня к себе.

И тогда я вспомнила о Бриане, которая осталась во дворце – и о некоторых других мыслях, которые посещали меня давно, вроде бы даже в прошлой жизни, когда наибольшей печалью для меня была забота о своей красоте.

Я выглянула за дверь и, пользуясь благосклонностью Дзарна, попросила у охраны бумагу и перо. Стражи переглянулись, но пришли к решению, видимо, что можно меня и побаловать.

Вернувшись, я стала ждать, когда письменные приборы принесут, а когда те все же оказались передо мной на столе, принялась готовить заклятье изгнания для того, кого больше всего хотела видеть рядом с собой.

Работа заняла у меня около пары часов, и, закончив, я перечитала то, что оказалось написано на листке, запоминая наизусть.

Затем набрала воздуха в грудь и зажмурилась, призывая Бриану и пытаясь видеть её глазами. Это было тяжелей, чем наблюдать за ней через чашу с водой. Наконец мне это удалось, и, открыв глаза – теперь уже чужие – я увидела одну из спален, которую оформляли по моему приказу – в голубых тонах. Она была скромнее, чем моя, но всё равно нравилась мне.

Я постаралась перебороть тоску, понимая, что вряд ли когда-нибудь ещё смогу посетить этот дом. Встала с кровати и потянулась, привыкая к движениям чужого тела. Подошла к зеркалу, разглядывая себя. Бриана была весьма хороша. Но, наверное, я бы всё-таки не хотела остаться в этом теле навсегда.

Оправив платье, я тихонько выбралась в коридор и двинулась по этажу в поисках Радагара.

Солнце близилось к полудню, в это время он обычно работал, запершись в своём кабинете, и не любил пускать даже меня – теперь-то я понимала почему. Далеко не всё в его делах мне «следовало» знать.

Добравшись до нужной двери – которую, как я и ожидала, защищал замок – я села на один из диванов, стоявших в приёмной, и стала ждать. Радагар должен был выйти на обед.

Прошло с полчаса, когда так и произошло. Мы застыли, не отрывая глаз друг от друга. Не знаю как, но в первое же мгновение я поняла – он меня узнал.

Не тратя времени даром, не дожидаясь, пока он позовёт охрану, я нараспев принялась читать заклинание, которое приготовила для него.

Радагар шагнул ко мне и одним движением зажал мне рот рукой.

Вот и всё. Меня объял страх. Вздумала тягаться с таким, как он? Смешно. И будто эхом моего испуга прозвучали его слова:

– Ты никогда не совладаешь со мной, Гвендолин. Хочешь выжить – возвращайся ко мне.

Дыхание его обжигало кожу, лишая воли. И всё же я забилась в его руках, требуя выпустить меня.

Радагар ослабил хватку ровно настолько, чтобы я могла говорить.

– И ты отдашь меня на растерзание великим родам?!

– Мы придумаем что-нибудь. Например… Мы можем отдать им твоё тело, а это будет со мной.

Возможно, мне не хватило бы силы духа, и я поддалась бы ему – если бы не это потрясающее предложение.

– Тебе всё равно, да?! Всё равно – я или кто-то другой!

Радагар приподнял брови.

– Не смеши меня. Ты впустила меня в этот мир, потому что тело, которого ты желала, отказывалось слушаться тебя. Ты никогда бы не завела отношений со мной. Так чему удивляешься теперь?

– Ты идиот! – прошипела я, силясь задавить обиду и сосредоточиться на планах о том, что делать теперь, но язык жил своей жизнью и не думал слушаться меня. – Ты решил расплатиться мной за возможность вернуться к своей Эйлин! Я любила тебя, Радагар! Тебя, а не кого-то ещё! Если бы ты только видел это и готов был жить смертной жизнью вместе со мной.