Гарион тотчас же понял, что некогда потерпевшиекораблекрушение арендийцы, строившие этот город, совершенно сознательнопытались воссоздать облик Во-Мимбра. Желтые городские стены были высоки итолсты, а на шпилях башен развевались яркие флаги и вымпелы.

– Где удалось вам отыскать желтый камень, господинбарон? – изумился Закет. – По пути сюда я нигде не видел ничегопохожего.

Барон смущенно кашлянул.

– Стены выкрашены желтой краской, господинрыцарь, – объяснил он.

– Но зачем?

– В память о незабвенном Во-Мимбре, – печальноответил барон. – Предки наши тосковали по милой Арендии. Во-Мимбр –жемчужина нашей утраченной родины, а златые стены его взывают к нашим сердцамдаже из невероятной дали.

– А-а-а... – протянул Закет.

– Как я и обещал вам, господин рыцарь, – обратилсябарон к Гариону, – я с великой радостью сопровожу вас и друзей ваших вкоролевский дворец, где вам, без сомнения, воздадут достойные почести и примутс великим радушием.

– Мы в неоплатном долгу у вас, господин барон, –ответил Гарион.

Барон хитровато прищурился:

– Признаюсь вам, господин рыцарь, что руководят мною нетолько великодушие и бескорыстие. Представив при дворе странствующих рыцарей,устремленных к благородной цели, я упрочу свою репутацию.

– Ну хорошо, друг мой, – рассмеялся Гарион. –Таким образом все остаются в выигрыше.

Дворец оказался почти точной копией королевской резиденции вВо-Мимбре – крепость внутри крепости, с высокими стенами и крепкими воротами.

– По крайней мере на этот раз, надеюсь, моему деду непридется выращивать дерево, – прошептал Гарион на ухо Закету.

– Чего-о?

– Когда мы впервые попали в Во-Мимбр, рыцарь, стоявшийна страже у ворот, не поверил Мандореллену, когда тот представил дедушку каквеликого волшебника Бельгарата. Тогда дедушка вытащил хворостинку, запутавшуюсяв хвосте его коня, воткнул ее в землю прямо на площади перед дворцом – и тотчасже выросла яблоня. Потом он приказал недоверчивому рыцарю всю оставшуюся жизньза нею ухаживать.

– И что, рыцарь послушался?

– Не сомневаюсь. Мимбрийцы воспринимают подобныеприказы исключительно серьезно.

– Странный народ...

– О да. Я вот, например, приказал Мандореллену женитьсяна девушке, которую он любил чуть ли не с детства, а еще прекратил войну всамом ее разгаре.

– И как тебе это удалось?

– А я пригрозил. Полагаю, они восприняли менявсерьез. – Подумав, он прибавил: – Хотя, наверное, немного помогла и буря,которую я обрушил на головы сражавшихся. А Мандореллен и Нерина долгие годынежно обожали друг друга и пребывали в романтической тоске. Мне это, в конце концов,надоело, и я заставил их пошевелиться. Им я тоже пригрозил. Видишь вот этотножичек? – Он указал на рукоять Ривского меча, торчавшую из-за егоплеча. – Он сразу бросается в глаза.

– Гарион! – Закет расхохотался. – Да тыдеревенщина!

– Да. Возможно, – согласился Гарион. – Новедь они и впрямь поженились. Теперь оба безмерно счастливы, а ежели что-топойдет не так, им есть, кого винить, правда?

– Ты совершенно необыкновенный человек, другмой, – серьезно сказал Закет.

– Нет, – вздохнул Гарион. – Наверное, нет. Атак хотелось бы... Судьбы мира тяжким бременем лежат на наших с тобой плечах,Закет, и на самих себя времени не остается. Вот скажи, разве тебе не хотелосьбы в одно прекрасное летнее утро выехать из дому, просто чтобы полюбоватьсявосходом и поглядеть, что находится за ближайшим холмом?

– Я думал, именно этим мы и занимаемся.

– Не совсем так. Мы делаем все это по принуждению. Я жеговорил о развлечении.

– Уже многие годы я ничего не делал ради развлечения.

– А разве ты не развлекался от души, угрожая распятьГетеля, короля туллов? Сенедра мне рассказывала.

Закет расхохотался.

– Это было совсем недурно, – признался он. –Но, разумеется, я никогда бы этого не сделал. Спору нет, Гетель полный идиот,но в тот момент он был мне нужен.

– Вот именно! Все упирается в необходимость. Мы с тобойделаем лишь то, что нужно, а вовсе не то, чего нам хочется. Ни один из нас неискал столь высокой миссии, но теперь оба мы вынуждены делать то, чтонеобходимо, и то, чего от нас ожидают. Если мы взбунтуемся, мир погибнет – ижертвами падут многие честные и благородные люди. Я не предам людей честных иблагородных – и ты не предашь. Ты сам слишком благороден для этого.

– Благороден? Я?

– Ты недооцениваешь себя, Закет, и, я думаю, оченьскоро некто поможет тебе покончить с ненавистью к самому себе.

Закет вздрогнул.

– Ты думал, я не знаю? – продолжал Гарион, не щадязастенчивости друга. – Но ты почти исцелен. Ты почти изжил страдания, больи раскаяние, а если тебе нужен добрый совет, я научу тебя быть счастливым.Иначе для чего существует дружба?

Из-под забрала Закета донеслось сдавленное рыдание.

И тут между коней двух друзей неизвестно откуда возниклаволчица. Ее янтарные глаза устремлены были на Гариона.

– Отлично сказано, – произнесла она. –Возможно, сестра и недооценила тебя, юный волк. Похоже, ты и в самом деле ужене щенок.

– Брат очень старается, – отвечал Гарионпо-волчьи. – Брат надеется, что не слишком разочаровал тебя.

– Ты подаешь надежды, Гарион.

И эти слова ее разрушили последние сомнения Гариона. Он ужедавно кое о чем подозревал...

– Благодарю тебя, бабушка, – сказал он, ужесовершенно точно зная, с кем разговаривает.

– Долгонько же ты собирался, чтобы наконец этовыговорить!

– Боялся показаться не вполне вежливым...

– Я считаю, что ты слишком много времени провел вобществе моей старшей дочери. Она, как я заметила, чересчур увлекаетсясоблюдением приличий. Надеюсь, тебе достанет благоразумия держать свое открытиепри себе?

– Как ты пожелаешь.

– Это будет мудро. – Волчица взглянула на воротадворца. – Что это за строение?

– Королевский дворец.

– А кто такой король? Растолкуй по-волчьи.