Инспектор Гудолл ведет себя спокойно и нейтрально. Он – наблюдатель. Он высокий и с желтоватой кожей. Старший инспектор Манси – мясистый мужчина с квадратной челюстью. У него военная выправка и он говорит, как сердитый главный сержант. Он ненавидит хаос, беспорядок и когда что-то идет не так, как ему хочется. Но больше всего он ненавидит Мануэля. Его люди называют это «мануэлизм». Он пытается арестовать Мануэля за каждое серьезное преступление, которое случается на его участке. По чести говоря, он ненавидит всех маленьких грязных преступников Южного Ланаркшира, но Питер – его особая одержимость.

Впервые Манси арестовал Мануэля по обвинению в краже со взломом, когда тому было всего девятнадцать. Он ненавидит Мануэля за то, что тот гасит окурки о подлокотники кресел, ест еду своих жертв и растирает ее по ковру, залезает на чисто застеленные кровати в грязных ботинках. Он оскверняет дома, в которые вламывается.

Манси здесь как дань вежливости, но не он здесь главный. Здесь распоряжается Гудолл, а Манси приходится сидеть и слушать.

Питер спрашивает о своем отце. Сэмюэля нынче утром забрали копы, когда проводили в доме обыск. Отец все время угрожал копам своим депутатом, какими-то бумагами и мешал обыску до тех пор, пока полицейские не нашли перчатки и не воспользовались ими как предлогом, чтобы выволочь его из дома и запихать в машину. Мануэль не знает, что случилось потом.

Они игнорируют его вопросы и предъявляют ему показания свидетелей.

– Вас видели, когда вы ехали в машине от своего дома. Мистер Смарт в канун Нового года получил зарплату. Ему заплатили банкнотами с последовательными номерами. У нас есть список этих номеров. В «Оуке» вы тратили именно эти банкноты. У нас есть свидетель.

Питер ничего на это не отвечает. Он спрашивает о своей семье.

– Питер, – говорит Гудолл, – мы арестовали твоего отца за то, что он вместе с тобой вламывался в дома. Он в Барлинни. Воображаешь, что чувствует твоя бедная мать? Она сейчас там, дома, без твоего папочки.

Манси улыбается. Гудолл улыбается. Им очень нравится эффект, который это производит на Питера.

– Бедная леди, – ухмыляется Манси, наслаждаясь тем, что берет верх.

Гудолл говорит:

– Тебя видели свидетели, когда ты ехал в машине от Шипберн-роуд утром Нового года.

– Я был не один.

Гудолл выпрямляется. Манси откашливается. У него дергается щека, как будто ему не полагается ничего говорить, но он заглотнул наживку и не может удержаться:

– Кто был с тобой?

Теперь Питер берет верх, а они его слушают.

– Кое-кто. Он попросил помочь ему обследовать место вокруг дома, чтобы потом в него вломиться. Я там живу. Я знаю те места. Он был со мной в машине. На Новый год он расплатился со мной теми банкнотами с последовательными номерами за то, что я выполнил его просьбу.

– Кто этот человек?

– Кое-кто, кого вы знаете.

Он рассказывает, а Гудолл и Манси смотрят друг на друга. Манси взволнован. На верхней губе Гудолла – капельки пота.

Они доверительно понижают голоса.

– Питер, – спрашивает Гудолл, – как думаешь, ты сможешь указать на него на опознании?

Сейчас десять тридцать вечера. Питер Мануэль стоит за дверью, и ему объясняют процесс опознания.

– Ты должен прикоснуться к его руке, понимаешь?

Он прекрасно все понимает. Почти смешно, что они все это ему объясняют.

Манси забавно дышит, как будто может вот-вот рассмеяться. Гудолл ухмыляется, и даже детектив-сержант Браун, главный начальник отдела уголовного розыска, приходит, чтобы понаблюдать из коридора. Мануэль не понимает, почему его обвинение кажется им смешным.

Дверь открывается, и Питер входит в бетонный подвал.

Пять человек стоят в ряд – пьяница, коп и еще трое. Мануэль медленно идет вдоль ряда и останавливается рядом со шквалом цвета и узоров одежды. Он кладет руку на плечо Дэнди Маккея.

Манси с сияющими глазами гавкает:

– Ты утверждаешь, что этот человек попросил тебя показать ему бунгало на Шипберн-роуд с целью грабежа со взломом?

– Утверждаю, – говорит Мануэль.

Манси отступает с коротким нервным задыхающимся хихиканьем. Как будто он одурачил наивного одноклассника, заставив того ругаться перед учителем.

Дэнди зол.

– Ты, тупой ублюдок, сукин сын! Чтобы такое мерзкое дерьмо тыкало в меня пальцем?!

Крики Дэнди звучат болезненно громко в маленькой бетонной комнате. Они гремят так оглушительно, что становится больно не только ушам, но и глазам. Копы и пьяница, стоящие в ряду для опознания, торопятся к открытой двери, приподняв плечи к ушам. За дверью детектив-сержант Браун уходит, смеясь. У двери собирается толпа полицейских в форме, чтобы понаблюдать за происходящим. Двое лишних людей в строю опознаваемых мгновение медлят – не полицейский и не вечно пьяный, – не уверенные, могут ли они уйти. Гудолл кивком дает им разрешение.

Манси пытается замаскировать свое ликование, проговорив с чрезмерной официальностью:

– Мистер Маккей, мистер Мануэль утверждает, что вез вас по Аддингстону, высматривая дома с целью ограбления в последний день Нового года.

– Хрена с два я с ним ездил! Я – Дэнди хренов Маккей! Хрена ли мне красть драгоценности из хреновых бунгало?

– У вас есть пистолет, мистер Маккей? Ну, скажем, автоматическая «Беретта»?

Это подстрекающий вопрос. «Беретта» упоминалась в газетах в связи с убийством Смартов. Дэнди понимает подтекст.

– У МЕНЯ? – Его голос возвышается до рева. – ЧТОБЫ У МЕНЯ БЫЛА «БЕРЕТТА»?!

Манси улыбается Мануэлю и спрашивает спокойным бархатным голосом:

– То есть ваш ответ: «Нет», мистер Маккей?

– КОНЕЧНО, ЭТО ХРЕНОВО «НЕТ»! Что за дела? Я никогда не был в Аддингстоне!

– Вы знаете кого-нибудь, у кого есть «Беретта»?

Дэнди всматривается в лицо Манси. У него уходит минута, чтобы уловить подсказку, но потом:

– Ага. Знаю. Эта дрянь имеет хренову «Беретту».

– Вы указываете на мистера Мануэля?

– Ага, у него есть хренова «Беретта».

Гудолл ухмыляется Мануэлю.

– Вы имеете представление, откуда мистер Мануэль мог получить пистолет?

Дэнди смотрит Мануэлю в глаза и кричит:

– У МЕНЯ! ОН КУПИЛ «БЕРЕТТУ» У МЕНЯ!

Манси наслаждается всем этим. Он преследовал Питера двенадцать лет и брал только за мелкие правонарушения. Ему плевать, в чем будут обвинять Мануэля; он просто хочет, чтобы тот сел в тюрьму на приличное, долгое время.

– Вы подтвердили бы свидетельскими показаниями этот факт, мистер Маккей?